Одноглазые валеты

– Такисианского, конечно. Мужского эго. – Она иронично взглянула на него краем глаза. – «Выиграю приз для юной леди», – дразнила она.

– Сжалься, я же однорукий стрелок.

– А я одноглазый стрелок. Хватит уже оправданий.

Но Тахион потерял интерес к подшучиванию. Он снова вспомнил тот кошмар. Фонтан крови и повсюду осколки костей. Мучения, мучения, мучения!

Тепло ее щеки коснулось его лица. Она вовремя подставила руку.

– Что случилось? В чем дело?

– Воспоминания, – выговорил он. – Мы запоминаем все более четко, чем вы, люди. Это наше проклятие. – Он провел пальцем по лбу – на глаза стекал пот. – Прости, сейчас все пройдет.

Она опустила руку и потянула к себе его протезированную ладонь.

– Ты помнишь боль?.. – ее голос затих на вопросительной ноте.

– Будто это было вчера.

– Боже, мне так жаль.

Она прикоснулась губами к его щеке. Что-то нашептывала. Он чувствовал ее теплое дыхание своей прохладной кожей и вдруг осознал, что она заключила его в объятия. С того самого дня в клинике они не заходили дальше держания за руки. А теперь она снова обнимает его. Их бедра слегка соприкасались, и он ощутил сильнейшую эрекцию.

Отходя друг от друга, они одновременно начали мямлить извинения и всякие глупости. Коди поспешила за мальчиками. Тахион отправился на поиски мужского туалета.

– Встретимся в машине, – крикнул он им, устремившись к двери, за которой он мог умыться холодной водой и продолжительно помочиться, чтобы немного снять напряжение.

Кролик Роджер растянулся на диване в кабинете. Лампа отбрасывала почти болезненный желтый свет на бумажный хаос на столе. Остальная часть комнаты находилась в тени. Тахион потер уставшие глаза, взял ручку и с трудом поставил свою подпись внизу бумаги с запросом на грант. Его протезированная рука помогала придерживать документ сверху.

Большая часть грантов перестала приходить после кровавых событий на Национальном демократическом съезде в прошлом июле. Этот грант на пятнадцать тысяч долларов поступил от крупного Франко-американского сообщества в Нью-Йорке. Пятнадцать тысяч долларов хватит на два часа и двадцать семь минут работы Мемориальной клиники «Блэйз ван Ренссэйлер», но даже несколько тысяч складывались в суммы, которые помогали спасать жизни джокеров.

Тахион услышал отчетливый быстрый стук ее каблуков по коридору. Дверь в его кабинет открылась, и Коди вошла внутрь; флуоресцентный свет из коридора проник сюда вместе с ней.

– Какого черта ты тут делаешь? Уже два часа ночи.

– А почему вы здесь, мадам Хирург?

– Мне надо было проверить пациентов.

– Мне тоже.

– Ради этих, – она махнула рукой на кипы документов, – бумаг не стоит так убиваться. – Она подошла к столу. – Людей мы либо лечим, либо хороним. С ними, – она схватила пачку бумаг, смяла и выбросила в мусорную корзину, – мы поступаем по-другому.

– Коди, веди себя прилично. – Тахион вытащил выброшенные бумаги.

Она присела на его стол. Во рту у Тахиона пересохло. В парк аттракционов она ходила в джинсах: сейчас же она почему-то переоделась в юбку. В такой позе часть бедра оставалась неприкрытой. Тахион это заметил.

Она заметила, что он заметил, и улыбнулась. Из-за повязки и шрама улыбка придавала ей опасный, хищнический вид. Но сексуальный, боже, какой это был сексуальный вид.

– В парке у тебя была чертовски неслабая эрекция, – обыденно сказала она. – Это заставило меня осознать, какие между нами отношения.

Нервно сглотнув, Тахион заставил себя ответить таким же обыденным тоном, каким говорила она.

– Коди, мы работаем вместе уже почти год. Честно говоря, меня удивляет собственное воздержание, и вряд ли я могу винить себя за предательство моего тела.

– Я профессионал. Солдат, врач, начальник вашего отделения хирургии.

– И женщина, – мягко напомнил он. – И ты меня хочешь.

– Отрицать это будет ложью.

Он поднял руку и положил ее на культю правого запястья.

– Ты когда-нибудь захочешь меня?

– Не знаю. Я боюсь близости с тобой.

– Почему?

– У тебя было слишком много женщин. Я не хочу стать просто очередной пометкой в твоем календаре.

– Звучит так, словно я избалован… безрассуден.

– Это так. В каком-то смысле ты просто потребитель.

– Раз у нас сегодня такой честный разговор, то тебе стоит знать, что я был с тобой очень сдержан и терпелив. Я был не против подождать…

Она соскользнула с края стола.

– Да, но я того стою, – перебила она.

– Черт возьми, женщина. Я хочу тебя!

– Какая непокорность. Если ты не закроешь дверь в свою спальню, то меня это не интересует. Если я переступлю ее порог, то должна буду оставаться там единственной женщиной.

– Чего ты от меня требуешь?

– Преданности. Для меня это важное слово. Я самый верный друг, который у тебя когда-либо будет, Тахион. Но если ты предашь меня, я тебя убью. Ты все еще хочешь, чтобы я зашла в твою спальню?

– Не знаю. Ты пугаешь меня… слегка.

– Отлично. Игра не стоит свеч, если ты не напуган.

Вдруг она наклонилась вперед и поцеловала его в губы – быстро и крепко.

– А это за что? – спросил Тахион.