Одноглазый дом

– Я до сих пор не понимаю, – продолжала Флори, – почему Прилс соврал следящим и не сказал про похищение.

– Вот подлец, – сквозь зубы процедил Дарт.

– Ты сегодня невероятно мягок, – пробормотал Дес. Видимо, у него на языке крутились слова похлеще.

Торнхайер Прилс принадлежал к тем дельцам, что не думают о репутации, когда на кону большие деньги. Пожар, ставший причиной трагедии, был не единственным грязным пятном в его карьере. Махинации с бумагами, захват земель, запугивание конкурентов и подкупы привели к тому, что Прилс стал крупнейшим, а вместе с тем самым влиятельным игроком на строительном рынке. Вряд ли он стал бы лишний раз обращаться к следящим, а разобраться с обидчиками мог и без них. Лютены дерзнули засунуть руку в пасть зверя, не представляя, насколько он опасен.

Дарт считал, что Рин должен вмешаться и предложить Прилсу решить все мирно. Возможно, удастся откупиться землями – ресурсом, который строитель оценит выше всего прочего. Лютены пытались поймать одного врага, а нажили себе нового. Нужно постараться, чтобы так влипнуть. Десмонд сгоряча выругался, за что получил замечание и был вынужден впредь подбирать выражения. Из его пламенной речи Офелия поняла, что голова у лютенов с пивной котел, а мозгов ни капли.

Комната для важных гостей таверны превратилась в сцену с единственным актером. Он правдоподобно отыгрывал гнев, удивление, замешательство и сарказм, лишь бы разогнать мрачное настроение присутствующих. Выступление Деса прервалось, когда дверь распахнулась и на пороге возник Рин. Выглядел он странно: с его серого костюма ручьями стекала вода, а в мокрых волосах торчали мелкие ромашки. Офелия сразу поняла, что случилось, но Дес, конечно, не упустил возможности поиздеваться.

– Ты купался в чае или тонул в детской ванночке? – спросил он и закатился от смеха, схватившись за живот.

Рин был мрачнее тучи и даже чем-то на нее походил: кожа имела болезненно-серый оттенок, глаза метали молнии, а стекающие струи воды грозились затопить комнату.

– Рин! – воскликнула Флори. – Рады тебя видеть!

– Особенно таким, – подтвердил Дес из-за стола, едва сумев втиснуть слова между истерическими смешками.

– И я рад вернуться. Хотя не рассчитывал появиться в подобном виде. – Он бросил свой портфель в кресло, снял пиджак, который впору было выжимать, и пробормотал: – Ненавижу эту традицию.

Водный день Ярмарки по праву считался самым веселым и непредсказуемым праздником на неделе. Ты мог идти по улице – и внезапно получить освежающий душ от местных жителей. В обычный день такое назвали бы настоящим хулиганством, а сегодня подобную проделку считали чем-то вроде гадания. В воду добавляли множество ингредиентов, символизирующих разные пожелания: например, вода с цедрой апельсина желала здоровья, а теплая вода с мятой отгоняла злых духов и беды. Рину досталась ромашка. В здешних краях она росла вдоль дорог, считалась «цветком путешественников» и сулила дальнюю дорогу.

– Зато тебе выпадет шанс уехать от этой традиции, – подбодрил приятеля Дарт. Его личность художника, в которой он застрял второй день подряд, была обходительна и миролюбива.

А вот личность Деса во все времена оставалась язвительной и смешливой. Тем не менее он проникся проблемой и даже предложил сменную одежду. Лицо Рина перекосило, но не в его ситуации было отказываться. Дес и Рин ушли наверх шерстить гардероб, а Офелия, уловив взгляды Дарта и смущение Флори, поняла, что ей бы тоже не мешало куда-нибудь отлучиться. Она быстро нашла предлог и сбежала, чтобы проведать Таю и остальных.

Еще задолго до появления на кухне Офелия услышала громогласный голос Лу. Судя по обрывкам фраз, она ругала бестолкового разнорабочего. Проведя в качестве помощницы пару дней, Офелия успела уяснить, что для главной по кухне любая работа, выполненная не ею самой, признавалась либо тунеядством, либо разгильдяйством. Появлению Офелии обрадовались все, даже грозная Лу. Сола бросилась с объятиями и уже в последний момент вспомнила, что перепачкалась, разделывая карпа. Кухня провоняла сырой рыбой, и Офелия быстро сбежала оттуда.

На лестнице она неожиданно столкнулась с Дартом. Он даже не извинился и помчался вниз. Стоило оставить их на десять минут – и уже успело что-то произойти.

– Что тут у вас стряслось? – спросила Офелия, когда вернулась.

Обитая бархатом комнатка напоминала сундук изнутри, а одиноко сидящая Флори – золотое сокровище в нем. Сестра не ответила, а лишь отмахнулась. Почему-то старшие считали, что их молчание может удовлетворить любопытство младших. Однако Офелия и без объяснений понимала: между Дартом и Флори что-то произошло. Она прикусила губу и обеспокоенно сказала:

– Если это из-за меня, то…

– Ты здесь ни при чем, – оборвала Флори. Вздохнула жалостливо-печально, а потом добавила: – Он лютен. Есть Протокол, суд и его клятва на службе. Я не хочу, чтобы он рисковал жизнью.