Одного поля ягодки

— Катя, я понимаю, что тебе это неприятно, но это очень важно, — сказала я ей. — Пока мы не выясним всей правды о той трагедии, ты и сама не будешь спокойной. Потому что в глубине души ты считаешь себя виноватой, ведь так?

Она посмотрела на меня глазами полными смертельного ужаса. Я поняла, что нащупала ее слабое место, и мне самой стало противно.

Может быть, действительно, вся эта история требует забвения? Но если находятся люди, способные сыграть на этом, Екатерина никогда не будет в безопасности!

Я за нее очень беспокоилась — уж больно она была напряжена.

Впрочем, Любка очень быстро подобрала к ней ключик.

— Ты садись, — кивнула она головой. — И расслабься. Можешь курить. И вообще — не обращай на нас внимания. Любишь «Битлз»?

И после этого вопроса Катерина оживилась.

Оказывается, моя невыносимая врушка была битломанкой!

— О да, — выдохнула она. — А у тебя есть?

— Конечно, Катенька, — улыбнулась Любка, которая еще в шестом классе славилась своим фанатичным пристрастием к Маккартни. — Сейчас поставим.

После этого она бросила на меня выразительный взгляд, и я прочла по ее губам: «Через пятнадцать минут». Я кивнула и вышла из комнаты, чтобы не мешать тайнодействию.

* * *

На Любкиной кухне в углу были свалены «Вопросы психологии», а сверху притулился видавший лучшие дни телефон, похожий на беззубого монстра.

Немного подумав, я набрала номер «Парадиза». Мне не хватало для завершения общей картины одной маленькой детали. Одного лица, которое должно было проявиться после разговора с Мариной.

Как на нечетком снимке. Я сейчас могла только угадывать черты и знала, что это лицо я уже где-то видела.

— «Парадиз», — услышала я женский голос.

— До которого часа вы сегодня работаете? — поинтересовалась я.

— До восьми, приходите, — любезно пригласили меня, явно приняв за покупательницу.

— А… Лена на работе? — спросила я наугад, не уверенная в успехе. Просто я подумала, что Лена Смирнова должна быть недалеко от Марины.

Ответ меня поразил:

— Лена Смирнова? Та, которую Марина устроила? Да, конечно… Вам она нужна? Они обе работают. Ее позвать к телефону?

— Нет, не надо. Я приеду. Только не говорите им, что их искали. Я хочу сделать им сюрприз…

— Не скажу, — пообещала женщина.

Я поблагодарила и повесила трубку.

Ну вот… Наша догадка оказалась правильной. Лену Смирнову надо было искать рядом с Мариной — что и требовалось доказать.

«Иногда наши внезапные озарения бывают верными, моя Александрин, — сказала я своему отражению. Правда, вот глаза у меня отчего-то были грустными.

— Интересно, я успею? — спросила я, посмотрев на часы.

Пока я успевала. Если, конечно, сеанс гипнотерапии не затянется на неопределенное время…

Мои пятнадцать минут истекли, и я очень тихо, стараясь не мешать, прошмыгнула в полумрак комнаты.

Любка сидела на подоконнике. В ее руках заметно подрагивала сигарета. Я подошла к ней и уселась рядом.

— Бедная девочка, — прошептала Любка, не сводя глаз с кресла, где сидела Катя. — Она испортила себе всю жизнь!

Сейчас Катя казалась маленьким ребенком. Она что-то лепетала и пыталась ухватиться за воздух, как бы вырывая нечто, нам невидимое, из чьих-то рук.

— Вика, положи, — просила она. — Пожалуйста, не надо, Вика!

Она плакала, размазывая кулачками по щекам слезы.

— Он больше не будет так кричать, Вика!

Потом она закричала. Кричала она очень долго и страшно. Я подалась вперед, завороженная Любкиным страшным волшебством.

— Выведи ее из транса, — попросила я. — Я уже все поняла.

— Да, Вика, — дрожащим голоском произнесла Екатерина. — Он сам это сделал. Да, он сделал это сам. Конечно, ты не могла этого сделать. Ты была на кухне…

На нее было сейчас страшно смотреть. На ее лице застыли безнадежность и страх. Ее губы дрожали, словно пытались еще что-то произнести.

С этого момента Екатерина стала одинокой. На всю свою жизнь…

Любка что-то сказала, и Катя пришла в себя. В ее глазах появлялась осмысленность.

— Она будет теперь это помнить?

— Да, — сказала Любка. — Эта Вика знала о своем неограниченном влиянии и широко пользовалась им. Она была властной и ревнивой, как я поняла.

«Настолько, что убила маленького ребенка. Я это тоже поняла», — устало подумала я про себя, с жалостью смотря на девочку, жизнь которой превратила в ад собственная сестра.

* * *

В общем-то это мне помогло лишь наполовину. Ну знаю я теперь, кто пятнадцать лет назад убил ребенка, но ведь мне-то надо найти, кто убил Вику с Салиловым?

И хоть у меня и есть слабая догадка, но иногда она кажется мне бредовой и недоказуемой.

Так я думала, проезжая мимо Площади с ледовыми подсвеченными фигурками.

Ах, как красиво!

Я вытаращилась на это великолепие, боясь вздохнуть. И больше всего на свете мне сейчас хотелось выйти из автобуса и, превратившись в маленькое дитя, раствориться в толпе других детей, замирающих от счастья при виде этой подаренной им сказки! И не ехать в эту Тмутаракань, в грязный универмаг с таким напыщенным названием, потому что там все грязно и уныло, а тут — чисто и светло!

Я могла бы так поступить, и никто бы меня не отругал — все дела легко переносятся на завтра, или нет?