Одной дорогой

Он медленно провел большим пальцем по своему горлу. Это было излишним, Оди не собирался шуметь. Да если бы и собирался, то все равно не смог бы этого сделать — дикий страх парализовал его. Он считал секунды в уме и ждал Сигвальда, который был его единственным спасением. «Девяносто, девяносто один… Сигвальд, где ты? Сто тридцать шесть, сто тридцать семь… Мне страшно. Двести двадцать девять, двести тридцать… Сигвальд, быстрее. Триста, триста один, триста два… Вытащи меня отсюда. Триста восемьдесят пять, триста восемьдесят шесть… Сигвальд, не бросай меня».

Маленький камешек скатился по коридору в зал. Двое бандитов у входа прижались к стенам, занесли тесаки, их командир остановился. Оди слышал приближающиеся гулкие шаги, по походке он узнал Сигвальда. От сердца отлегло — по крайней мере, его здесь не бросили.

Сигвальд не вышел на свет, оставшись в узком проходе.

— Бросай оружие, — приказал Энимор, глядя в темноту на поблескивающий шлем и кольчугу бывшего оруженосца.

Сигвальд молчал и слушал. Голос Энимора, дыхание двоих его бойцов совсем рядом, возня Оди и шуршание чего-то у него под ногами, под полом — все было так, как и должно было быть.

— Больше тебе некуда бежать, — продолжал Энимор. — Снаружи ждет арбалетчик, у него приказ стрелять на поражение, если ты попытаешься выйти.

Сигвальд смотрел на разлом и ждал, когда тень Асель закроет собой луч света. Мгновения тянулись, как смола на солнце.

— Ну что же ты, присоединяйся к товарищу, — Гестага жутко хохотнул, еще раз пнув Оди, который застонал, ибо удар пришелся по почкам.

Сигвальд еще раз вспомнил план, согласно которому все должно было пройти — Асель должна тихо застрелить арбалетчика, которого наверняка оставят дежурить у входа, потом сквозь разлом пристрелить одного из бандитов. Останется трое. Пока Сигвальд находится в коридоре, атаковать его сможет только один. А дальше уже не так страшно, с остальными он справится. Да, план был хорош, только Асель все не появлялась.

Секунды шли, молчание явно затянулось, ничего не происходило. Сигвальд с каждой секундой все меньше и меньше верил в то, что степнячка все-таки придет. «Нас предали, — в отчаянии думал он. — Предали и продали».

Оди не мог видеть друга и тем более не мог слышать его мысли, но беспокойство передалось и ему. Внезапно он понял, что не будет Асель. И помощи не будет. Ничего не будет. И сейчас он ощутил страх — настоящий страх, который тысячей иголок впивается в мозг и тело и заставляет обезумевшего человека творить то, чего в здравом уме он бы не сделал никогда.

Оди застонал, попытался перевернуться, встать, естественно безуспешно. Он бился как рыба, вытащенная на берег, он не понимал, что делает.

— Твой друг нервничает, мне это не нравится, — снова сказал в темноту коридора Энимор. — Брось оружие и подойди, если не хочешь, чтобы с ним что-то случилось.

Сигвальд ждал. Слабый огонек надежды еще теплился у него в сердце — вдруг Асель еще появится, вдруг вот-вот ее тень закроет свет… Резкий и громкий крик Оди прорезал тихий полумрак пещеры. Гестага не стал дожидаться особых указаний и решил немного пустить кровь своему пленнику, разрезав тому кожу от уха до подбородка. Оди чувствовал жгучую боль, чувствовал, как горячая кровь полилась по его шее. «Сигвальд, сделай же что-нибудь! Не бросай меня!» — лихорадочно думал он.

Это была последняя капля, нельзя было медлить ни секунды. Не будет Асель, не будет помощи, ничего не будет. Больше Сигвальд не надеялся ни на кого.

Последнее средство было еще более самоубийственным, чем то, на которое он рассчитывал раньше. Глубоко вздохнув, воин опустил меч.

— Отлично, — издевательским тоном проговорил Энимор, вглядываясь в слабые отблески стали в темном коридоре. — Ну же, бросай!

Сигвальд ухмыльнулся. Увидь Энимор эту усмешку, он бы предугадал, что в следующий миг Сигвальд перехватит рукоять и, замахнувшись, насколько это позволяет высота свода, ударит клинком в тонкую перегородку пола, из-под которой слышалось шуршание. Но шлем скрывал ухмылку бывшего оруженосца, и Энимор не видел ничего.

Воин вложил в удар столько силы, сколько мог — этого оказалось достаточно, чтобы тонкий и довольно рыхлый по своей природе камень треснул и начал осыпаться вниз. Такого удара не выдержал и меч — клинок раскололся надвое, оставив Сигвальда с коротким, но все еще острым обломком в руке.

— Взять его! Быстро! Не дайте разломать пол! — командовал Энимор своим бойцам.

Запоздалые приказы командира оказались напрасными — Сигвальд, откалывая куски потрескавшегося камня тяжелыми ударами сапога, успел сделать дыру достаточного размера, чтобы земляные жабы из потревоженного гнезда смогли пробраться в пещеру.

Почти сразу на него напал один из беретрайцев, но Сигвальд сблокировал его удар и, отведя от себя руку с тесаком, полоснул обломком меча по открытой шее противника, перерезав артерии. Следующий молниеносный удар пришелся по сгибу локтя беретрайца, который уже оседал на пол, стремительно теряя кровь. Его руку Сигвальд отпустил только тогда, когда завладел оружием охотника за головами.