Одной дорогой

Тем временем все большее и большее количество хищных жаб заполняло пещеру, и к концу короткой схватки их стало так много, что бандиты, одетые в легкие кожаные доспехи, даже не могли подойти к выходу.

Сигвальда спасал закрытый шлем и толстый дублет, но даже несмотря на это, оставаться здесь дальше было опасно. Одна из жаб исхитрилась впиться зубами в руку воина — единственное ничем не защищенное место. Сигвальд оторвал от себя земноводное, оставив у нее в зубах лоскуты кожи, и, швырнув ее прочь, он кинулся вглубь пещеры, расталкивая бандитов, которые пытались стряхнуть с себя тварей. Оди он нашел по звуку — тот так неистово вопил, что заглушал собой все остальные голоса.

С горем пополам он поймал за шкирку бьющегося в панике инженера и попытался поставить его на ноги.

— Держись, дружище, ну! — кричал Сигвальд, хоть и был почти уверен, что Оди его не слышит, а если и слышит, то вряд ли понимает.

Наконец улучив момент более-менее приемлемого равновесия, воин подхватил Оди под колени и, перекинув через плечо, быстро направился к выходу, возле которого толпились охотники за головами. Потревоженное гнездо существ гудело, твари вцеплялись людям в руки и лица, не давая выйти.

Отпихнув одного из бандитов, Сигвальд вырвался наружу. Не церемонясь, он бросил Оди на землю и, развернувшись, широко рубанул по тому, кто решил вырваться вслед за ним. Чужое оружие было необычно его руке, привыкшей к знакомой рукояти меча, но удар оказался более сильным, чем ожидал Сигвальд. Тесак легко прошел сквозь обезображенное жабами лицо, раскроив череп противнику. Человек, похожий на волкодава, грузно осел в коридоре, полностью заблокировав выход своим подельникам.

Пещера выла и стонала нечеловеческими голосами. Оди тоже продолжал завывать, потому что одна из жаб впилась ему в плечо, вторая грызла за лодыжку, и он никак не мог их стряхнуть. На помощь пришел Сигвальд, оторвавший злобных тварей от такого лакомого кусочка, как молодой холеный инженер. Воин так хотел поскорее убраться поскорее от этого места, что в спешке, орудуя трофейным тесаком и пытаясь срезать путы Оди, чуть не лишил его и пальцев. Когда с веревками было покончено, он снова кое-как поставил инженера на ноги, вытащил кляп изо рта. Сигвальд уже сделал несколько быстрых шагов прочь, но заметил, что Оди остался на месте.

Он стоял, судорожно вдыхая воздух, в расширенных зрачках застыл немой ужас. Оди хотел закричать, но крик застрял в горле, только губы беззвучно шевелились. Нервно оглянувшись на пещеру, он сделал несколько неуверенных шагов вперед, сильно припадая на укушенную ногу. Дальше Оди шел, опираясь на Сигвальда, скорость которого значительно превышала возможности инженера, потому он часто спотыкался о камни и торчащие корни, сбивая ноги.

Неподалеку от пещеры они наткнулись на запыхавшуюся Асель, которая неслась им навстречу. Отпустив Оди, Сигвальд снова поднял тесак, который со свистом описал широкий полукруг в воздухе. Клинок указывал острием прямо в грудь степнячке, успевшей остановиться в шаге от него. Воин двинулся на Асель, не опуская оружия.

— Ты предала нас! — глухо прорычал он. — Кара за измену — смерть!

Асель отступала, глядя в глаза бывшего оруженосца сквозь прорези шлема. Сейчас они напоминали ей серые вечные льды, которые она однажды видела на самом северном берегу Норрайя. В его глазах светилась такая ненависть и решимость, что Асель не на шутку перепугалась, что Сигвальд, по роду службы не привыкший церемониться с изменниками, прикончит ее на месте. Сделав еще шаг назад, она ощутила спиной бугристую кору дерева.

— Нет, — сказала она, не отрывая взгляда от глаз Сигвальда.

— Хинсар фраа глаас — мадра! — повторил он на родном языке. — Где ты была, когда я ждал твоей помощи? Где ты была, когда мы чуть не погибли?

— Арбалетчик меня заметил! Завязалась перестрелка. Я должна была его убить, иначе он пристрелил бы тебя на выходе!

— И где тело? — процедил он сквозь зубы.

— Он… ему удалось уйти.

— А может кто-нибудь помог ему уйти?

— Если бы я хотела тебя сдать, ты бы сейчас со мной не разговаривал! — не выдержала Асель.

Она вцепилась обоими руками в толстый ствол дерева, чтобы никто не заметил мелкой дрожи. Ей было до одури страшно — она знала горячий нрав и решительность Сигвальда, а так же его склонность сначала делать, а потом думать. Степнячка вглядывалась в брызги крови на шлеме и кольчужной груди воина, на обагренный незнакомый тесак, на разодранную руку, сжимавшую рукоять оружия, с которой капали густые капли крови, и понимала, что Сигвальд сейчас совсем не в духе.

— Все было бы хорошо, но я оступилась и стрела попала не в сердце. Куда-то рядом, а может и вовсе в плечо — не разглядела, — продолжала объясняться Асель. — Он выстрелил в меня, но промахнулся, потом бросился бежать, я выстрелила еще несколько раз… можешь пойти посмотреть, там его кровь на земле!

— Чтоб он пристрелил меня, как бешеного пса?

— У меня, знаешь ли, тоже нет никакого желания получить болт в голову!