Одной дорогой

— Денег-то при нем не нашли.

— Ну, дык это… Он у меня не прям сейчас украл.

— Что значит «не прямо сейчас»? — капитан удивленно округлил глаза.

— Поясню. Этот сучий сын — Анвил Понн Месгер, мошенник, который выдает себя за сыщика…

— Погоди, — капитан поднял руку, приказав рыбаку замолчать. — Ты Анвил Понн Месгер?

— Нет, — не задумываясь соврал он.

Стражник протянул руку к столу и взял бумажку, которая оказалась письмом Кеселара сыщику.

— Нехорошо обманывать городскую стражу, Анвил Понн Месгер, — грозно встопорщил усы капитан, прочитав первую сточку послания. — Продолжай, Норал.

— Три года назад выкрали у меня вещицу одну — золотую статуэтку, которую мой покойный отец моей покойной матушке привез из самого Палланет Ракко. И встретился мне в ту пору этот проходимец, который пообещал статуэтку в два счета найти, только ему надыть было платить дорожные издержки, и четверть суммы выдать авансом. А я ж, дурак, согласился — больно дорогая статуэтка была… как память. Промурыжил он меня два месяца, все соки вытянул! Потом приходит и говорит, мол, нашел. Привел меня к какому-то оборванцу, мол, он статуэтку выкрал. А тот говорит: «Да, грешен, выкрал!». Я ему, мол, отдавай статуэтку! А он говорит, что нет ее — распилил и переплавил давно. А этот-то, сыщик недоделанный, под шумок с деньгами и смотался!

— Так я что ли виноват, что он ее переплавил? Вора-то я нашел!

— Да на кой ляд мне эта босота сдалась?!

Анвил и честный рыбак перешли на крик. Причем орал в основном рыбак, сыщику же было довольно сложно перекричать его. Он начинал подозревать, что кроме печени пострадали еще ребра и почки. Капитан, требуя тишины, треснул кулаком по столу так, что на нем подпрыгнули монетки и вещи Анвила. После некоторого раздумья он с видом верховного судьи изрек:

— В договоре значилось найти статуэтку. Анвил Понн Месгер этого условия не выполнил, но деньги взял. Это значит, что присвоил он их незаконно, потому должен вернуть их Норалу Понн Хамрироу. Однако же я вижу, что расплатиться он не может, потому его надобно заключить в тюрьму до тех пор, пока он не оплатит долг.

— Да вы что?! — запротестовал Анвил, чувствуя, что все закончилось еще хуже, чем он мог себе предположить. — Откуда же я возьму деньги, если буду сидеть в тюрьме?

— Это уж не наша забота — закон для всех один! — гордо произнес стражник. — Ты бы помалкивал, а то прикажу всыпать тебе плетей…

— Нет-нет, я уже молчу, — обреченно вздохнул сыщик, поняв, что ничего он не докажет.

Второй солдат по приказу капитана поднял Анвила и, скрутив ему руки за спиной до хруста в суставах, повел в место назначения. Идти было тяжело — после рыбацких ударов казалось, что половина костей сломана, а органы перемешались внутри и сейчас находятся не на своем месте и просятся наружу. Незабываемость походу придавали регулярные тычки конвоира, которому казалось, что пленник идет недостаточно бодро.

Благо, тюрьма оказалась рядом — небольшое помещение, пристроенное к крепостной стене, наполовину уходило в землю, образуя живописнейший полуподвальный зал. У входа двое солдат, сняв шлемы и расстегнув воротники, играли в карты, изредка покрывая друг друга последними словами. Единственное окно, находившееся у двери, было раскрыто настежь, но и это не спасало от ужаснейшего смрада, царившего внутри. У окна стоял стол с лежащей на нем раскрытой регистрационной книгой, начальник тюрьмы сидел рядом, дурея от безделья и раскачиваясь на стуле.

— Здоров был! — сказал он, обрадовавшись хоть какому-нибудь разнообразию. — Кто такое? Что-то серьезное или так, мелочь в толпе вытрясал?

— Даже не знаю, что тебе ответить, — солдат почесал затылок и поведал краткую историю Анвила.

Начальника тюрьмы так рассмешил рассказ, что он не мог перестать смеяться следующие несколько минут, самому же Анвилу было совсем не смешно. Наконец успокоившись, он скрежетнул ключом в замке и втолкнул сыщика в камеру, находившуюся в темном углу и отделявшуюся от общего пространства толстыми заржавленными прутьями решетки.

Не заметив поперечного прута, который имитировал порожек, Анвил запнулся за него и растянулся на влажном каменном полу.

— По закону ты можешь написать письмо, чтобы сообщить кому-нибудь о том, что с тобой произошло, чтобы тебя выкупили. Но, думается мне, никому ты не сдался, потому будешь сидеть здесь, пока не кончатся деньги, что нашли при тебе, а потом отправим тебя на галеры, потому как кормить задаром тебя никто не собирается.

— Я хочу написать письмо, — сказал Анвил, поднявшись. От очередной встряски ему стало еще хуже, потому теперь он стоял, спиной опираясь на стену, одной рукой держась за прут, а другой за ребра, боль в которых очень мешала.

— Ого! Неужто такого дурака кто-то выкупит? Или просто бумагу помарать?

— Мне нужно написать письмо, — упрямо твердил Анвил.

— Ладно, — начальник тюрьмы пожал плечами и удалился на поиски чистого листа бумаги и чернил.

— Эй, пижон! — кто-то толкнул Анвила в плечо.