Одной дорогой

— И да антапер! — кричал Сигвальд, поднимая боевой дух тех, кто еще не понял, что идет подмога. — И да антапер! Ге артретардет энхевроу![29]

— Лема ре вихенд! — боевым кличем отзывались измученные бойцы, у которых открылось второе дыхание.

Артретардская тяжелая конница ударила в тыл заретардцам, всадив им в спины стальные арбалетные болты и нанизав на копья. Всадникам удалось разбить изрядно потрепанные войска на несколько групп и уничтожить их, окружив на месте. Однако, пока бой шел под стенами, а на улицах города норрайская армия погибала, стоя по колено в крови.

— Итантард и да вэла-та саостет! — клич артретарских арбалетчиков ясно доносился до слуха защитников.

«Ну же, скорее! Долго нам не простоять!» — подумал Сигвальд, оглянувшись туда, откуда он ожидал прихода союзных войск. Внезапно он почувствовал сильный удар в затылок. В глазах резко потемнело, и он тяжело осел на ступени чьего-то крыльца. Клич артретарских арбалетчиков был последним, что слышал Сигвальд.

— Помощь подоспела как раз вовремя, — продолжал он, вытирая пот со лба и обмахиваясь веником. — Заретардцы были разбиты, половина из выживших бежала, половина попала в плен. Меня нашли конные арбалетчики, когда местные крысы, которым не хватило духу пойти в ополчение, пытались разобрать мой доспех на части. Их, ясное дело, нашинковали — не дело ведь раздевать павшего воина. Хорошо, что арбалетчики вовремя заметили, что не такой уж я и павший, а то, чего доброго, похоронили бы с почестями.

— Да-а… — задумчиво произнес Оди.

Теперь он сидел на скамье прямо, ибо ему казалось неуместным развалиться в столь вальяжной позе перед героем, каковым он теперь безоговорочно считал Сигвальда.

— Как же тебе на все это хватает сил? — в искреннем недоумении поинтересовался инженер.

Сигвальд не ответил.

— А ну-ка, поди сюда!

Асель обернулась, вопросительно посмотрев на двух патрульных стражников, которые сами торопливо приближались к ней.

— Да-да, ты, заретардское отродье. Кто такая, что здесь делаешь? — один из них хотел было схватить ее за плечо, но степнячка ловко увернулась — ее раздражали чужие прикосновения.

У Асель не было никакого настроения разговаривать с солдатами, которые выглядели так, будто вот-вот совершат подвиг, поймав вражеского шпиона. «Ну конечно, — думала она. — Узкие глаза — шпионка, баба с луком — шпионка… Да они вообще шпионов-то хоть раз видели?»

С раздражением Асель засунула руку во внутренний карман куртки и, видимо, сделала это настолько резко, что солдаты так же резко потянулись к своим мечам, а когда девушка протянула им слегка измятый листок бумаги, патрульные сделали вид, будто совсем не занервничали. «Остолопы. Удивляюсь, как с такой стражей по городу еще не бродят орды разведчиков Мар Занн Аши». Асель со скучающим видом смотрела на солдат, которые пытались разобрать каракули капитана заставы.

— Так, значится, Асель, дочь сапожника? — с недоверием произнес один из них. Она кивнула.

— Охотница?

Асель кивнула снова, мысленно посылая обоих стражей туда, куда их, возможно, еще не посылали.

— А чего-й то ты все молчишь, а? Может ты таки шпионка и итантале не знаешь, а? — допытывался солдат, которому очень хотелось получить прибавку к жалованию за поимку врага.

Асель очень хотелось для подтверждения уровня знания итантале озвучить парочку труднопереводимых выражений, истинный смысл которых чужеземцу понять было бы весьма затруднительно. Однако выражения эти имели нелестный смысл и непечатную форму, а ссориться со стражей в первый же день в планы степнячки не входило. Потому она пробурчала на чистейшем итантале что-то менее экспрессивное. Солдат все равно остался недоволен и хотел было продолжить допрос, но его остановил напарник:

— Ну что ты к девке прилепился, как банный лист к заднице? У нее с документами все в порядке, а у меня сейчас на солнце голова в шлеме сварится. Тебе этого надо?

Солдат с некоторым разочарованием прекратил дознание и поплелся на поиски новых приключений, а Асель, не сдержавшись, все же прошипела ему в след то, что думала о нем и его работе.

Степнячку в этом городе раздражало абсолютно все. Сотни людей, которые сновали вокруг, занятые какими-то странными делами, орущие торговки, орущие дети, скрипящие повозки и кричащие ослы лавиной обрушились на Асель, которая привыкла к тишине и спокойствию леса. Ее раздражало обилие запахов, которое особенно усилилось, когда она проходила по базару — жутко воняющая рыба, которая вот-вот протухнет на солнце, мясо, засиженное мухами, лошадиный пот и навоз, запахи готовящейся еды, которые исходили из открытых окон домов — все вместе они образовывали такой непередаваемый аромат, что у Асель ком подступал к горлу.

Когда она наконец-то выбралась из бесконечных рядов рынка, ей захотелось снова вернуться в баню и вымыться там еще раз, чтоб избавиться от всех этих запахов. Сейчас ее не радовали ни новая рубашка, ни повязка на голову, ни даже плотный горячий обед, о котором она так долго мечтала.