Одной дорогой

Кеселар остановился. Только что начавшая затухать ненависть снова разгорелась пуще прежнего — он знал, что опасения солдат не преувеличены, он чувствовал хищный взгляд Бериара, который сверлил его спину в ожидании его ухода, чтобы сразу же приступить к расправе над ни в чем не повинными людьми.

— Я забираю с собой этих солдат, — заявил Кеселар, резко обернувшись. — Вот плата за них. Здесь достаточно, можешь не пересчитывать.

Старый рыцарь швырнул свой кошелек к ногам Бериара. От сильного удара о каменный пол он расстегнулся и монетки звонко раскатились по всей комнате. Демгард ошалело смотрел на рассыпавшиеся деньги, не в силах ничего сказать. Воспользовавшись замешательством, Кеселар решил поскорее покинуть проклятый замок, пока Бериар не нашелся, что возразить.

— Ну же, вперед! — шепнул он солдатам, которые стояли в замешательстве, не зная чьи приказы теперь выполнять.

Кеселар буквально вытолкал их из кабинета.

— Надо убираться отсюда поскорее, — сказал он. — Быстро собирайтесь и ждите меня у ворот.

— Правда что ли?.. — молодой веснушчатый солдат до сих пор не мог прийти в себя. Он осекся, когда старший товарищ ткнул его локтем в бок.

— Слушаюсь! — произнес второй и, побежал по коридорам, увлекая за собой своего товарища.

В дверях своих покоев Кеселар столкнулся с Лайхалом, который держал в руках деревянную чашу. Выхватив ее из рук мальчика, удивленного возбужденным состоянием своего хозяина, Кеселар залпом осушил чашу до дна.

— Горячее!.. — крикнул паж, но было уже слишком поздно.

Чай с лечебными травами опалил рот и горло рыцаря, вышибив слезу.

— Господин, простите! Я же не…

— Ничего. Зато голова теперь болит намного меньше…

«…намного меньше, чем горло» — про себя закончил мысль Кеселар. Горячий чай остудил пыл алтургера, вернув прежнюю ясность мысли.

— Седлай коней, Лайхал, мы уезжаем, — бросил он, собирая свои вещи по комнате.

— Как? Сейчас, на ночь глядя?

— Да, сейчас, немедленно.

— А лошадь Сигвальда?

— И ее тоже. Мы совсем уезжаем.

— Да, господин, — сдержанно ответил паж, но как только он вышел за дверь, до Кеселара донесся его облегченный возглас «Ну наконец-то! Думал уж придется торчать тут до конца дней!» и быстро удаляющие шаги. Старый рыцарь улыбнулся.

Сложив свои немногочисленные пожитки в бессменную дорожную сумку и накинув плащ, Кеселар вспомнил о том единственном, о чем он не должен был забыть. Через минуту он уже стоял у двери покоев Яноры и настойчиво стучал в них.

— Янора! Янора, открой, ради всего святого! Нужно поговорить!

Дверь распахнулась и на пороге со свечой в руках появилась перепуганная беретрайка — ее рыжие волосы разметались по светлому ночному платью, в широко открытых глазах была смесь страха и удивления.

— Что случилось? Что с тобой? Почему ты одет как для похода? — Янора ничего не понимала.

— Я уезжаю сейчас же. Просто хотел сказать тебе, чтоб ты не волновалась.

— Куда? — внезапная мысль промелькнула в ее взгляде. — Он нашелся? Твой…

— Ни слова больше! — прервал ее Кеселар, подтвердив догадку.

— Я хочу поехать с тобой!

— И думать забудь! — теперь пугаться настала очередь Кеселара. — Ни в коем случае! Нет, нет, нет и еще раз нет! И вообще забудь, что я приходил сюда, забудь все, что ты знаешь об этой истории. Зря я тебя втянул во все это. Тебе не место в этой грязи.

— Но…

— Никаких «но», — жестко отрезал он. — Я напишу, как только смогу. Прощай.

Не дожидаясь ответа, он быстро пошел прочь, оставив растерянную Янору на пороге.

На улице уже совсем стемнело, прохладный порывистый ветер раздувал полы плаща Кеселара. «Черт, нехорошо получается — ночью, второпях, как вор ухожу. Да и гори оно огнем! Мне ли бояться молвы?» У ворот его уже ждал Лайхал с лошадьми, недоверчиво поглядывающий на двух солдат, о которых он еще ничего не знал. Те в свою очередь что-то рассказывали патрульным у ворот, которые слушали их, открыв рот и почесывая затылки.

При приближении Кеселара разговор смолк.

— Откройте ворота, — устало сказал он, предчувствуя, что сейчас ему предстоит долгий спор о том, можно ли открывать ворота ночью.

Но спора не последовало — патрульные безропотно подчинились ему, даже не спросив по обычаю, куда он едет и зачем берет демгардских солдат. Алтургер догадался, что они уже знают о том, что произошло в кабинете Бериара, и что наутро об этом будет знать весь гарнизон, а к полудню и вся прислуга. Они не проверяли истинность рассказа солдат — за многие годы службы у них выработалось такое доверие друг к другу, что они не могли себе представить, что кому-нибудь из них придет в голову подставить другого. Все это Кеселар понимал без слов. Ему достаточно было взглядов и торопливого прощания тех кто уходил с теми, кто оставался.

«Еще немного, и Бериара ждет кровавый бунт. Эти люди готовы пойти за кем угодно, кто пообещает избавить их от тирана», — подумал рыцарь, глядя в глаза патрульного, в которых была не злоба, не печаль, а беспросветное отчаяние.