Одной крови

Я и не подозревал, что люди могут так долго и так крепко спать.

После переливания крови Юля провалилась в сон на двадцать четыре часа. Моя кровь сработала как нельзя лучше. Жена проснулась с розовыми щеками, бодрая, голодная и, кажется, впервые в приподнятом настроении месяца за два. Новые результаты анализов приятно удивили и нас, и врача. Да, нужно было избегать всякой инфекции, нельзя было выходить несколько дней на улицу. Но никакой паузы в лечении не будет, теперь об этом не могло идти и речи. Можно продолжать без каких-либо опасений. Эта новость нас окрылила. Такое дело нужно было срочно как-то отметить. Например, встать с кровати и прогуляться по коридору. Небывалая роскошь в эти трудные дни.

В коридоре мы встретили Таю. Вид у нее был растерянный и печальный.

Но, увидев Юлю, она искренне обрадовалась:

— Юля, ты прекрасно выглядишь. Не очень-то прилично с таким человеческим лицом расхаживать по нашему Зомбилэнду.

— Я после переливания. Сама не ожидала, что меня так сильно это взбодрит.

— И что, не было отторжения? Никакой рвоты? Никакой мигрени?

Никакого гепатита? Никаких проблем?

— Нет, никаких проблем. Сплошное удовольствие. Чувствую себя как вампир после сытного ужина.

— Круто. Тебе повезло. Я, кстати, когда лежала на Каширке первый раз — в детском отделении, — у нас на этаже была девочка одна. Так вот ей, прикинь, кровь привозили в большой бронированной золотой машине. Я сама видела.

— Дочка каких-то богатых и известных людей болела?

— В узких кругах. Это была дочка цыганского барона. Лечилась от лимфогранулематоза. Вот уж выгодный был пациент. Врачи тогда здорово обогатились. И даже небольшой ремонт сделали в больнице за ее счет.

— Бывают завидные невесты. А бывают, значит, и завидные пациенты. Но зато, представляешь, какая ответственность? А если не вылечишь? Тебя ж убьют сразу.

— Тоже верно. У барона этого было, кажется, очень много сыновей. И только одна дочка. Вот и представь, какая тут вокруг нее движуха была. Очень все суетились. Как-то даже карикатурно это выглядело.

— Танцы, гитары, медведи, мохнатый шмель на душистый хмель?

— Да, Юль. И это же. В свободное от лечения время. К девочке этой прикрепили четыре сиделки — старые страшные цыганки с большими кривыми носами, как из сказки про бабу Ягу. Они сутками, меняя друг друга, возле постели дежурили. Волосы все ей причесывали, пока, конечно, волосы были. Потом просто сидели рядом. Развлекали всячески. Еду ко рту подносили. Песенки пели. Сказки рассказывали. Все делали, чтобы как-то скрасить тяжелые больничные будни.

— Анимация.

— Вместе с кровью в машинах золотых привозили и деньги. Не поверишь, в клетчатых сумках, как у челноков! Благодарили всех врачей, которых нужно было благодарить. Вот такая была у нас боевая онкологическая цыганская ячейка.

— А представляешь, Тая, если вдруг родственник бурятского высокопоставленного чиновника заболеет?

— Представляю. Буддисты-сиделки тогда будут делать мандалу в процедурном кабинете с врачами. Маски на лица надели, кисточки взяли, на колени встали и вперед.

— Четыре курса химиотерапии — сансара. К пятому — нирвана, просветление. Или нет, просветление все-таки во время лучевой.

— А если сын раввина, не дай бог, заболеет?

— Придется очень быстро строить синагогу, Тая.

— Нет, Юль, сын раввина поедет лечиться в Израиль. Что он, дурак что ли здесь лечиться?

— Ну наступит же такое время, когда рак будут лечить везде одинаково хорошо.

— Наступит. Но не для меня точно.

— Как у тебя вообще, Тая? Расскажи.

— Вообще у меня две новости. Одна очень хорошая. Вторая так себе. Тебя какая больше интересует?

— Обе, но начни с хорошей.

— Хорошая — мне мой парень сделал предложение. И я ответила — да. В этом месяце выхожу замуж.

— Ух ты! Это чудесно! Поздравляем! Здорово!

— Спасибо. А плохая новость заключается в том, что у моего лейкоза… осложнение, скажем так.

— Какое еще осложнение?

— Мне теперь диагностируют нейролейкоз. Так что свадьбу, вероятно, придется справлять в Блохинвальде.

— Да, так себе новость.

— О таком мечтает каждая невеста: лысая распухшая голова; белое, узкое, еле налезающее на стянутое корсетом растолстевшее тело свадебное платье; а вместо медового месяца в Венеции, Париже или Вене — стерильный бокс и трансплантация костного мозга, которая мне грозит со стопроцентной вероятностью. Такие вот у меня дела, дорогая Юля. Такая вот у меня свадьба.

— Горько.

— Не сладко, да. Но я все равно счастлива! Попаду в Книгу рекордов Гиннесса, как первая в мире выходящая замуж дура с нейролейкозом.

— Ты не дура. Ты золото.

— Ну да. Золото. Потускневшее от времени.