Одной любви недостаточно

— Да ровным счетом ничего! Подчас мои так много повидавшие глаза оказываются слишком уж проницательными. В любом случае я рада, что вы здесь. И знаете, мисс Форчн, это единственная удача в данных обстоятельствах, единственное, что свершилось мне во благо. Ради бога, простите за этот каламбур, но никак не могла удержаться!

Зу и Хэндзл дружно засмеялись.

— Многие, как и вы, не могут удержаться, чтобы не подшутить над моей фамилией. Я к этому привыкла. Чаще всего говорят, что моя удача, мое богатство — это моя внешность. Не стоит, видимо, объяснять вам, что меня тяжело ранит, когда меня называют охотницей за богатством. Это несправедливо.

Хэндзл кивнула.

— Ну, раз уж вы выбрали для себя Тони, вас никак нельзя назвать ловкой охотницей за богатством. Вот если бы вместо Тони вы выбрали Мэта, тогда другое дело! У вас с ним даже фамилии забавно сочетаются — удача и охотник. Интересно, как все сложилось бы, если бы первым с вами познакомился не Тони, а Мэт, — задумчиво произнесла Хэндзл.

Так и было, да только ничего из этого не вышло. Зу почувствовала, что краска заливает лицо. Надо было откровенно рассказать всю историю матери Мэта. Она принадлежала к числу тех людей, которые вызывают желание говорить правду. Но как? Ведь Зу до сих пор так и не рассказала Тони о своих отношениях с его дядей. Если бы только она ничего не скрывала с самого начала! Признание нельзя откладывать, ведь чем дольше молчишь, тем труднее его сделать.

— Зу, — продолжала Хэндзл. — Какое славное имя! Ведь это — то же, что Ева, а по-гречески значит жизнь. Не сомневаюсь, вы очень оживите наше тихое существование в Ля-Шарметт.

Зу не могла не заметить холодок в интонации Хэндзл. Бабушка Тони была очень проницательна. Зу подумала, что ей придется делать все возможное, чтобы не вызвать у женщины никаких подозрений. Если, конечно, они уже не возникли.

— Большое спасибо, Хэндзл.

— Я говорила не ради вежливости. Я именно так и думаю. Видите, Пьер уже внес ваш багаж. Вы распакуете его сами или вам понадобится помощь? Я могла бы прислать к вам Монику, а еще лучше — Иветт, она почти ваша ровесница.

— Спасибо, не надо. Справлюсь сама. Я и без того чувствую себя неловко, вы так ко мне внимательны.

— Мне очень приятно, что вам здесь нравится.

— Может ли быть иначе!

— Ну и отлично. Тогда я пойду, а вы спускайтесь в гостиную, когда будете готовы.

И Хэндзл ушла. До чего же милая у Мэта мать! При этой мысли Зу вздохнула, мысленно укорив себя за то, что думает о Хэндзл не как о бабушке своего жениха, а как о матери Мэта.

Атмосфера в Ля-Шарметт была непринужденной. Зу здесь пришлась ко двору, причем так легко, будто возвратилась в родной дом. Узкий круг друзей Хэндзл тепло принял молодую англичанку. Она внесла разнообразие в их привычные встречи. Все они выражали ей, «такой молодой и красивой», по мнению Андре Дюпона, свои симпатии. Этот овдовевший господин был, по-видимому, самым частым гостем Хэндзл. Он доводился дедушкой Камилле, о которой упоминала Нерисса. Андре Дюпон поинтересовался, встречалась ли Зу с его внучкой, и слегка удивился, услышав отрицательный ответ.

— К счастью, Камилла приедет ко мне, пока вы еще будете здесь. А если нет, вы должны попросить Тони, чтобы он вас познакомил по возвращении в Англию.

— Непременно, мосье, непременно! — пообещала Зу.

Вероятно, Андре Дюпон был немного старше Хэндзл. Будь они оба помоложе, между ними мог возникнуть роман. Когда она об этом вскользь упомянула в разговоре с Тони, он выразил сомнение, но полностью ее идею не отверг.

— Даже при жизни моего дедушки и жены мосье Дюпона они всегда были друзьями. Мне кажется, оба слишком преданы памяти своих ушедших из жизни супругов и не думают о повторном браке. Но, кто знает?

— Как выглядит Камилла? — спросила Зу.

Тони внимательно на нее посмотрел.

— Что ты о ней знаешь?

— Только то, что она внучка мосье Дюпона и живет в Англии. Он думал, что ты мне ее представил.

— А, понятно!

— Ну и как же она выглядит?

— Думаю, вполне мила. — Тони явно старался казаться безразличным.

— Привлекательная? — продолжала Зу.

— Гм. Можно сказать, да. Уж не ревнуешь ли ты, дорогая?

— А разве имеются причины?

— Никаких!

— Тогда почему у тебя такой вид?

— Какой?

— Не знаю. Наверное, слегка глуповатый.

— Ты большая фантазерка, — надменно изрек Тони. — Камилла положила глаз на Мэта, а вовсе не на меня.

Зу пожалела, что так настойчиво добивалась ответа на свой вопрос.

Шли дни, превосходные дни, сотканные из голубого неба и золотого солнца. Теперь Зу уже не скрывала своих чувств, как это было в день ее приезда в Ля-Шарметт. Неужели глубокая привязанность к Тони и в самом деле — любовь? Ведь он не заставляет ее сердце биться так, как это всегда бывало при встречах с Мэтом. Во время их свиданий всегда нужно было иметь в запасе ведро воды, чтобы охладить вспышки страсти.