Одной смерти мало

Вера провожала его взглядом, полным муки и растерянности.

Она ничего не понимала.

Что происходит? Кто эти люди в черном?

Они уже нашли труп Лидии?

Но тогда при чем здесь Кирилл?

Странная группа быстрым шагом удалялась, смешиваясь с толпой. Вера прикрыла глаза. Все было так страшно, так безнадежно и непонятно! Ей хотелось исчезнуть, умереть или уснуть, уснуть надолго…

А может быть, она уже спит? Может быть, все это ей только приснилось – труп Лидии на полу, люди в черном, уводящие Кирилла…

– Женщина, что с вами? – Рядом с Верой остановилась продавщица, подозрительно взглянула на нее.

Вера увидела себя ее глазами – бледная, напуганная женщина вцепилась в одежную стойку и смотрит перед собой в полной растерянности… ее, чего доброго, могут принять за наркоманку!

Вера провела рукой по глазам, шагнула вперед.

Ноги снова слушались ее, и она пошла куда глаза глядят, лишь бы подальше отсюда.

Чувства ее необыкновенно обострились. Все звуки казались слишком громкими, запахи – невыносимо сильными, яркий свет резал глаза. Проходя мимо парфюмерной секции, Вера едва не задохнулась от смеси пряных, удушливых ароматов. Она прибавила шагу, стараясь все же не бежать. Прохожие шарахались от нее, удивленно смотрели вслед. Мужчина в темном пиджаке уставился настороженно, подозрительно. Он был чем-то похож на тех троих, которые увели Кирилла. Вера прибавила шагу, попыталась придать своему лицу выражение уверенности и безразличия, но это у нее плохо получилось.

Наконец она выбралась на улицу.

Но и здесь страх не оставил ее. Ей казалось, что все встречные смотрят на нее с тем же подозрением. Какая-то пожилая женщина шагнула ей навстречу и проговорила:

– Где здесь подлая убийца?!

– Что?! – Вера отшатнулась как от удара, схватилась за лицо.

– Где здесь Подольская улица? – повторила женщина, но увидела расширившиеся от ужаса глаза Веры и испуганно отступила, смешалась с толпой.

Вера шла вперед, не разбирая дороги, и вдруг рядом раздался скрип тормозов и злой, испуганный голос:

– Ты куда прешь, идиотка? Тебе что – жить надоело? Так ты другое место выбери, мне из-за тебя сидеть неохота!

Она осознала, что стоит на проезжей части, а рядом с ней – чудом успевшая затормозить машина и водитель – красный, растрепанный, ошалевший.

Невнятно извинившись, Вера быстро перешла на другую сторону, вошла в какие-то двери и с удивлением осознала, что идет по перрону Московского вокзала.

– До отхода пассажирского поезда сообщением Петербург – Пошехонск остается одна минута! – прогремел голос в репродукторе. – Провожающих просим покинуть вагоны!

Невдалеке от нее по перрону шли два милиционера в форме, на поясе у одного из них раскачивались наручники.

Вера вдруг с необыкновенной яркостью представила, как эти наручники защелкиваются на ее запястьях, даже почувствовала боль в сдавленной косточке…

Решение пришло внезапно. Она шагнула в двери вагона.

– Билет! – строго проговорил проводник, рыжий, плохо выбритый дядька с бородавкой на щеке.

– Я… у меня нет… – забормотала Вера. – Но мне очень нужно уехать… очень нужно…

Она достала кошелек, умоляюще взглянула на проводника. Тот воровато огляделся, понизил голос и проговорил:

– Ладно, посиди пока в моем купе, я сейчас обойду вагон и подберу тебе какое-нибудь место!..

Вера благодарно кивнула, юркнула в служебное купе, уселась на жесткую скамью и прикрыла глаза.

И снова увидела окровавленный затылок Лидии, расплывающуюся лужу крови на ковре.

Ее словно подбросило невидимой пружиной.

В купе было душно, стены давили ее, как будто Вера уже оказалась в одиночной камере. Она вышла в коридор, подошла к открытому окну, глотнула воздуха. Воздух был пыльный и горячий, он принес запах дегтя и ржавчины. За окном проплывали пригороды Петербурга – гаражи, бетонные коробки складов и пакгаузов.

Рядом с ней образовался невысокий худощавый мужичок с редкими прилизанными волосами, с какой-то неприятной расхлябанностью в движениях.

– Куда едем? – проговорил, заглядывая Вере в глаза. – До конечной?

– А вам что за дело? – насторожилась Вера, смерив незнакомца взглядом.

– Да мне, собственно, никакого дела нету, – сально ухмыльнулся тот. – Исключительно для приятного разговора. Ежели ты до конечной едешь, стало быть, мы с тобой земляки и можем это дело отметить, к примеру, в вагоне-ресторане…

– Никакие мы не земляки! – отмахнулась Вера и вернулась в дежурное купе. Задвинув за собой дверь, прилегла на нижнюю полку, подложив под голову сумку, и неожиданно задремала.

Проснулась она от осторожного прикосновения.

Над ней стоял рыжий проводник, смотрел выжидательно. За окном было темно, поезд шел, ровно постукивая на стыках рельсов.

– Я уж тебя не будил, – проговорил проводник. – Гляжу – умаялась. Я тебе, между прочим, местечко нашел, в четвертом купе. Но это, сама понимаешь, надо рассчитаться. У нас пока что не коммунизм. И судя по всему, не предвидится.

– Да, конечно, большое спасибо! – Вера села на полке, протерла глаза, открыла сумочку. – Сколько?

– А это смотря куда тебе нужно. Ежели до конца, до Пошехонска, – тысячу, а ежели еще куда…