Одноклассники

Такого скотского, хамского откровения я не ожидала. Каков подлец! Мне захотелось поскорее завершить разговор и избавиться от его общества, но не тут-то было. Алексей постепенно входил в раж, углубляясь в дебри любовных отношений с новой пассией.

– Знаешь, Ольга, я бы даже хотел иметь от нее ребенка…

Двоих тебе, старпер несчастный, конечно же, не хватает и надо на старости лет слепить еще одного! Как, старый хрен, поднимать-то их будешь?!

От злобных мыслей отвлек голос приятеля:

– …мы усиленно работаем над этим, и я верю в успех, – он улыбнулся, – может, впервые в жизни сумею построить настоящую семью и буду счастлив!

Со мной, значит, у него не было ничего: ни любви, ни счастья, ни радости, НИ-ЧЕ-ГО!

– А знаешь, что? – он схватил меня за руку. – Я хочу тебя с ней познакомить. Ее зовут Аля, Алевтина, вот такое прекрасное русское имя!

Ни за что, перебьешься! После всех слов, сказанных сегодня в мой адрес, я и номер твоего телефона навсегда позабуду, а не то что буду встречаться с твоей новой любовью. Обойдешься, дружок! Я задохнулась от ярости! Если между любовью и ненавистью, как говорит народ, один шаг, то он сейчас мною сделан!

– Нет, даже и не проси! – сказала я жестко. – У меня нет для гостей времени, надо заниматься удочерением Марты и еще одного ребенка. Я не могу уделить тебе ни минуты, прости, – закончила тактично, но он, умоляюще глядя на меня, вновь попросил:

– Оля, я прошу тебя!

– Извини, но нет! – твердо заявила я.

С кладбища разошлись, кто куда. Больше видеть своего приятеля я не могла и не хотела. Жаль, что за пройденные годы так и не смогла раскусить этого паразита!

Глава 66

Ночью начались дебаты с участием душевных половинок и моей совести. Состав участников прений не менялся. Моя душа оказалась небезучастной к уголовной судьбе директрисы Потаповой, поэтому срочно прислала своих представительниц, которые высказали нам с совестью все, что думают о нас.

– Страшный ты человек, Ольга, и очень говнистый! Обязательно нужно кому-нибудь жизнь испортить! – накинулись на меня хором. – Из-за тебя уже два невинных человека сидят за решеткой! – они, видимо, имели в виду Золотовскую, но пока еще поторопились с Потаповой. – Ты же не представляешь себе, что такое тюрьма. Женщин прямо жалко!

Ну почему же не представляю, очень даже. Один мой кузен, отсидевший в общей сложности восемнадцать лет (остался при этом нормальным человеком, так бывает иногда, правда, редко), как-то сказал мне: «И врагу не пожелаю оказаться в тюрьме!» и был на 100 % прав. Но ведь те, кто идет на преступления, и не представляют себе, что такое лишение свободы и с чем его «едят». Когда люди планомерно, день за днем, двигаются к финальной точке своих злодеяний, они просто не задумываются, что же такое полное отсутствие свободы. Никто не верит, что его это тоже может коснуться, а понимать начинают лишь тогда, когда видят небо в «клеточку», и очень справедливое выражение: «Сколько веревочке ни виться, а конец будет» становится крайне актуальным.

– Нечего тут ерунду молоть! – кинулась на мою защиту совесть. – Ольга поступила правильно, кстати, это, прежде всего, моя заслуга! – похвасталась она своей победой.

– Победа больно сомнительная, – съязвили противницы, – а что, нельзя было воздействовать как-то по-другому? Например, объяснить, что они не правы и так поступать нельзя!

Такое впечатление, что мы находимся в пионерском лагере и разбираться с преступницами должны только пионерскими методами: пожурить, объяснить, а если не поняли – взять на поруки.

– А извиниться перед ними не нужно? Может, для них еще спеть и сплясать?! – с долей здравого юмора спросила совесть. – Вот уж абсолютно верное в отношении вас выражение: «Когда вы говорите, такое впечатление, что бредите!»

– Что-то ты больно разговорчивая стала, – огрызнулась та, что агрессивнее и злее. – Должна была остановить эту старую дуру, а не толкать ее на такие ужасные неблаговидные поступки, как наушничество, предательство и подстава!

– Действительно, – поддержала ее соратница, – что уж такого плохого сделали эти несчастные? Одна забрала своего собственного ребенка, которого ты, – она решила меня укорить, – со своим коварным муженьком-бабником отняла у бедной девочки. Это ее дело, как распорядиться своим чадом, а другая хотела отдать в хорошие руки ребятишек, хоть и за деньги, желая им добра. Что здесь преступного? Но она эта, как ее… Потапова, бедняжка, и не догадывалась, с каким жаднючим монстром столкнется, думая, что имеет дело с порядочной женщиной. Не знала ведь, страдалица, что у Ольги и снега зимой не выпросишь, не то что рублевичи! А эта бабулька – исчадие ада – ловко выкрутилась, решив засадить несчастную в тюрьму, чтобы не платить за такое ее усердие!

От возмущения у меня, как говорят, «в зобу дыхание сперло».