Одноклассники

Объявили посадку, и мы двинулись к выходу. Впервые без всякого страха я села в самолет в шестилетнем возрасте. Будучи всегда храброй девочкой, ничего не боялась, да и не знала, конечно, что они иногда падают. С тех пор прошло много лет, и мое отношение к этому виду транспорта резко изменилось. Теперь я сажусь в железную птицу со страхом и сомнениями, особенно если речь идет о российской авиации. Душевное спокойствие испытываю только в самолетах, пожалуй, самой надежной компании в мире – немецкой «Люфтганзы», потому что за всю историю немецкого гражданского флота ни разу не слышала ни одной истории о трагической гибели их самолетов из-за технических неполадок. Лишь один раз в конце 70-х немецкую машину захватили палестинские террористы. В этой акции был убит капитан корабля, ценой своей жизни спасший всех, кто был на борту. Нечто подобное пришлось пережить и моему второму мужу Леве. Лайнер, в котором он находился, захватили террористы в тбилисском аэропорту. Под видом свадьбы они сумели пронести на борт боевое оружие. Леве повезло остаться в живых, а вот его соседа, врача-армянина, застрелили у него на глазах. Во время штурма погибли еще люди, а остальные, случайно оставшиеся в живых, дали подписку о неразглашении произошедшего.

Для меня неприемлем любой вид насилия: от повышенного тона до террористических акций и войн. Самое страшное, что теперь под удар можно попасть где и когда угодно. Если на войне знаешь своего врага в лицо, этот фронт остается невидимым.

Встречали нас возрастные стюардессы, которые ни красотой, ни вкусом не отличались. Никакого сравнения с персоналом других зарубежных компаний, например, эмиратских авиалиний, где все бортпроводницы как на подбор. Молодые, стройные и красивые, абсолютно разных национальностей: и азиатки, и негритянки, и арабки, и даже девушки европейской внешности, одинаково причесанные, с одинаковым макияжем, со знанием пяти языков – вот что есть в багаже иностранных стюардесс и стюардов. Но несмотря на отсутствие таких качеств и навыков у наших бортпроводников, я всегда преклоняюсь перед мужеством людей, ежедневно поднимающихся в небо, возможно, и в последний раз. Труд их не ценится, платят немного, привилегий особых нет, пенсия в конечном итоге выходит мизерная, и люди, которые провели в небе кто двадцать, а кто и тридцать лет, рискующие собой каждый день, вынуждены мириться с такой несправедливостью и выживать, как умеют. Вот это и есть, к великому сожалению, наша реальность.

Ефим устроился рядом с Ларисой, хотя я видела его огромное желание поменяться с Алешкой местами. Полет продлился чуть более часа. У трапа нас встречали два мерседеса представительского класса. В первую машину мы сели вдвоем с Алексеем, а во вторую – Ефим и Лариса. Да уж, видимо, Ефим действительно серьезный бизнесмен! Мне стало приятно, и я почувствовала гордость от того, что меня любит такой человек. Нет… это не честолюбие, а какое-то другое необъяснимое чувство. То, что он скромно называл домом, оказалось роскошной виллой с видом на море, огромным парком и причалом для яхт. Я тоже много чего видела и не раз посещала дома нынешних олигархов, но картиной всего, что предстало перед глазами, была просто поражена! Он не хвастался, когда говорил, что является очень состоятельным человеком.

Мне стало немного страшно от того, что он, богатый мужчина, остановил своё внимание на мне, женщине уже в возрасте, не отличающейся какой-то неземной красотой и модельной внешностью. Моё состояние было достаточным для меня, но до его уровня пока не дотягивало. Впрочем, у богатых свои причуды! Интересно…надолго ли его чувства и как быстро я ему надоем? Уверенности в себе не осталось совсем, настроение упало. Лешка ничему не удивлялся и, как я поняла, бывал здесь ранее. Он посмотрел на мою реакцию и, ничего не сказав, пошел к зданию, которое со спокойной совестью можно было назвать дворцом. Вот это да… Окончательно растерявшись, поплелась вслед за ним. Вдруг сзади меня подхватили под руку, и, обернувшись, я увидела Фиму.

– Идем, не смущайся! Считай этот дом своим. Я покажу тебе твою комнату, – шепнул он.

Мы вошли. Внутреннее убранство поражало роскошью. Ничего себе, живут же люди! Здесь было огромное количество комнат, обстановка ошеломляла. Нет… этот мужчина не для меня. Его чувства, думаю, – явление временное, надо «рубить дерево по себе».

– Олечка, – обратился ко мне Ефим, – подскажи-ка, в каком санатории твоя мама и как ее зовут. Хочу поздравить ее с днем рождения и послать небольшой презент.

– Мою маму зовут Раиса Кирилловна, она в санатории под Петербургом. У меня записано, позже сообщу.

– Ты устраивайся, если что надо, нажми на эту кнопку, сразу же придет Елена Владимировна, старшая горничная, и во всем тебе поможет.

Я подошла к Ефиму и обняла его.

– Фима, я чувствую себя неловко. Мне кажется, мы не подходим друг другу. Тебе нужна иная женщина, моложе и красивее.

– Мне нужна та, которая полюбит меня, а не мои деньги, – сказал он, глядя мне в глаза, – и которую люблю я, а это ты! – закончил твердо.