Одноклассники

В эту последнюю ночь мы любили страстно и нежно. Я хотела запомнить каждый его жест и каждое движение, его запах, его руки, тело, глаза, губы, его нежность и ласку и всё, что связано с ним с первого и до последнего дня нашего общения. Мы признавались друг другу в чувствах, строили планы на будущее, и в какой-то момент я осознала: это не просто болтовня, он действительно будет ждать меня столько, сколько понадобится. И как же мы оба были благодарны Алексею, без невольного участия которого просто не нашли бы друг друга в этом мире!

На следующий день, тепло попрощавшись с Ларисой, мы отправились в путь. Нежно сжав мою руку, Фима посмотрел в мои глаза и в последний раз прошептал мне на ухо: «Люблю».

В машине ехали молча. Говорить было не о чем. Правда, периодически Лешка порывался что-то спросить у меня, но я пресекала эти попытки на корню: не могла ни о чем думать, кроме наших с Фимой отношений. Далее разъехались, кто куда. Я в гостиницу, он домой к родителям.

– Заеду к тебе утром, – предупредил Алексей, но я решила по-своему.

– Нет, завтра уезжаю. Муж себя плохо чувствует, мне надо быть дома.

Он расстроился:

– Может, на пару дней задержишься? А то так толком вдвоем и не смогли побыть!

«Только этого еще не хватало, – подумала я. – С тобой, мой дорогой, все кончено. Узнаешь об этом из моего сообщения», а вслух повторила:

– Нет, не могу! В следующий раз.

– Когда это еще будет… – разочарованно протянул он.

– Когда-нибудь, Леша… когда-нибудь, – заверила я его.

– Оля, – в его словах появилась решительность, – если ты вдруг останешься одна, а я сделаю тебе предложение, ты выйдешь за меня замуж? – в его вопросе появились настойчивые нотки.

Боже мой, как меняются времена и люди! Когда я несколько лет назад спрашивала его о том же, он сухо ответил: «Не знаю», а сегодня готов осчастливить, женившись на мне. Нет, хотела сказать я ему, не выйду никогда, даже если бы в моей жизни не было Фимы или вообще никого, но тактично промолчав о своем решении, вслух произнесла:

– Леша, я пока не одна, и говорить сейчас об этом нечего!

На следующий день уехала домой, хоть и оставалось целых десять дней до конца отпуска. Дома еще находились ненавистные родственники, которые решили задержаться не менее чем на неделю! Если бы я знала, то лучше бы провела все это время с Ефимом. Лишь ежедневные звонки и сообщения от Фимы помогали сохранять душевное равновесие. Если бы не было и их, тогда оставалось бы только повеситься! Алексей тоже писал, что любит, скучает, хочет быть со мной, но мне его письма были больше не интересны. Через четыре дня Ефим сказал:

– Всё, больше не могу, на днях выезжаю к тебе.

Я очень хотела, чтобы он приехал, но вынуждена была возразить:

– Фимочка, ты прости, дорогой, я тоже очень соскучилась, но у меня такой дурдом! Мы и видеться-то толком не сможем.

– Мне хоть на полчаса… я выезжаю, – он был неумолим.

Пришлось забронировать номер в отеле и отправиться его встречать. К счастью, родственничкам до меня не было никакого дела. Они приехали уговаривать моего мужа отписать им что-нибудь в наследство, в этом я не сомневалась! Иначе как объяснить их многолетнее молчание, когда папа-дедушка их не интересовал, но как только запахло деньгами и реальной возможностью кое-что откусить от его средств, сразу же нашелся повод приехать и посетить небедного родственника. Когда у нас не было денег, они ни разу палец о палец не ударили, чтобы нам чем-то помочь или хотя бы иногда справляться о его здоровье, но теперь, зная, что болезнь уже не победить, хотели успеть к дележке наследства. Как противно! Лучше в этой жизни не иметь ничего материального, чтобы после смерти не было мучительно больно видеть, как твои близкие люди превращаются в зверей.

Фимин самолет совершил посадку, и через 15 минут начали выходить пассажиры. Мой любимый появился одним из первых, в элегантной кожаной куртке, джинсах, с борсеткой в руках, за собой он вез небольшой чемодан. С виду сразу можно было распознать в нем делового и состоятельного человека. До моего слуха донеслось, что он на чистейшем немецком языке изъясняется со своим случайным попутчиком, и это стало для меня приятным открытием. Ефим оказался не только талантлив, но и хорошо образован. Он в растерянности оглядывался, не замечая меня. Я осторожно подошла сзади и прикрыла ему глаза. Фима схватил меня за руки.

– Это ты, – он повернулся ко мне.

Мое лицо очутилось в его ладонях. От избытка чувств по его рукам и телу пробежала дрожь, и этот мандраж передался и мне. Минут десять, не отрываясь, мы смотрели в глаза друг другу. Затем он поцеловал меня и нежно прижал к себе. Чудесный аромат парфюма, тепло его ладоней и биение сердца – первое, что почувствовала я. Он здесь! Он рядом! Я отчетливо поняла, как же соскучилась по нему и как мне его не хватало эти несколько дней. Обнявшись, мы пошли на стоянку такси. Ефим прилетел всего на три дня, потому что впереди у него ожидались деловые поездки.

– Жаль, что ты не можешь поехать со мной, – с досадой сказал он, – а вдруг получится? – в его голосе появилась надежда.