Одноклеточный

Тут подошла мать и уселась рядом, и разговор о странном костюме и дури сам собой прекратился. Она стала интересоваться, как у меня с одзёсамой дела да про Урсулу. Тут я и вспомнил, что забыл спросить про лечение, когда Урсулу сегодня встретил. Но мамаша и сама об этом забыла, похоже, так что я промолчал, но зарубку в мозгах ещё раз постарался сделать.

— Про чипы толкует, — проворчала офукуро. — То ли в черепушку себе воткнуть хочет, то ли в мышцы, чтобы опять прыгать по лестницам.

— Равный человеку компьютер-чип — силиконовое тело, датчики органов чувств и волноводы вместо нервов! — громогласно объявил оядзи. — Пара лет, и все мои мысли и переживания перетекут в андроида. Чем не новая жизнь в новом теле?

— Тьфу ты, прости, Будда. Ты не слушай, Егор, вечно рекламы дурацкой насмотрится и планы строит.

— А то вот ещё что говорят, — гнул своё отец. — У долгожителей температура тела пониженная, инсулина меньше, зато гормона ди-хис, наоборот, больше. Давай гормоном закинемся, ёси? Егор нам в аптеке или в автомате купит. А температуру будем морозилкой понижать, и окна прорубим вместо кондишена. Добудь ди-хиса, Егор!

— Лишь бы всякой дрянью колоться, наркоман, — рассердилась мать. — Морозилку ему открывай. Про жидкий азот ещё вспомни, уж у него-то температура ниже некуда.

— Ну и обливайся им, раз такая глупая!

Они ещё немного поспорили, а я слушал и понимал, что тревога отпускает и словно растворяется в целебной атмосфере родительской квартиры. Да, хорошая штука эти лампы-картины, правильное у них излучение.

Из дискуссии родителей я между делом узнал, что папаша собрался голосовать за Партию вечной жизни, она за тотальное клонирование и пересадку мозга выступает. Оядзи даже успел подключиться к виртуальному референдуму по этому вопросу и проголосовал «за». А мать, оказывается, вынесла суровый приговор новому луддиту, который крушил зарядные устройства для смартов и базовые станции в фонарях. Да уж, старики по полной развлекаются.

— В старости мозги слабеют, и плохие воспоминания пропадают из них первыми. — Отец вздумал пересказать мне какую-то рекламу. — Так что не бойся совершать разные поступки, Егор! Голова сама всё рассортирует. Положительные эмоции гарантированы, особенно если с химией проблем не будет.

— Опять за своё! Гормоны уже не бурлят, вот человек и добреет на пенсии.

— Что же тогда ты такая злая?

— Нет, это невозможно! — совсем рассердилась обасама.

В общем, я зарядился хорошими эмоциями и был готов к свершениям. Только бы до завтрашней ночи мой настрой не испарился… Мать проводила меня до двери, а там показала свои заметки на бумеле.

— Вот хорошее лекарство появилось, в гранулах, — сказала она. — Как раз для нашего «добряка». Видишь, ожирение, гипертонию, атеросклероз и ещё что-то лечит и составлено из трав и ягод. Таблетки эти уже надоели. Погляди в автоматах, ёси? На упаковках должно быть про солодку, ревень и крушину написано, запомнишь? Вот возьми файл с названием. И ты тоже поешь, профилактика лучше лечения. А где твой толмач? — удивилась мамаша.

— В седельной сумке бросил.

На самом деле я старался без толмача ходить и оставил его дома. Теперь я всё время мозг напрягал, старался запомнить разные вещи самостоятельно. Вывески разные, рекламные слоганы и так далее. Получалось пока не очень хорошо, но успех всё равно придёт, верно? Главное — тренироваться.

Я вырулил со стоянки пансионата и почти вырвался на скоростной рукав эстакады, как опять угодил в какое-то непонятное шествие. Что у них тут, любимая дорога для прогулок? Мимо ворот пансионата текла жидкая речушка из укутанных в тёплые плащи демонстрантов с электрическими факелами. Ещё они несли огромные пластиковые корзинки и плакаты. На них было написано: «Сдай смарт!», «Новая жизнь — старым смартам!» и все в таком духе.

— Помогите нуждающимся, — подступили ко мне две девчонки и один отоко. — Бросьте свой смарт не в урну, а в специальный контейнер! Средства пойдут на гохан для бедных. Не засоряйте электроникой окружающую среду. Вступайте в партию новых луддитов!

Парень протянул руку к моему поясу и схватил смарт за питающий провод. А девчонка вцепилась мне в запястья, которые я снял с рогов байка.

— Эй! — осадил я отоко. Пришлось вырвать руки из слабенького захвата девушки.

— Не желаешь помочь нуждающимся? — прошипели демонстранты. — Бакаяро!

Они насели на меня в шесть рук, но я умело оборонил имущество от загребущих рук «помощников». Особенно трудно не было, даже смешно, потому что ребята возились вокруг словно дети. Они могли бы все трое повиснуть на мне, и то бы я не упал, наверное. В общем, я оттолкнул их и крутанул ручку газа.

Ругаясь и потирая ушибы, демонстранты встали в хвосте своей колонны. Тут и путь для меня освободили, я сорвался с места и въехал на скоростную эстакаду, чтобы влиться в поток машин.

14. Среда

Хермелинда жила в том же районе города, что и Аоки, буквально за десяток домов от неё. Она позвонила мне часов в девять и сбросила карту, как к ней добраться. Лицо у неё было решительное и испуганное одновременно.