Одноклеточный

Она достала из кармашка платья простую бумажку с написанными на ней от руки буквами и цифрами. Я глянул на нее и вспомнил, что эта улица находится где-то на восточной окраине города, в старом районе.

— Спасибо.

— Только не говори ей, что хочешь Давида разоблачить, а то она тебе не выдаст, где он, — заговорщицки прошептала девушка. — Похитрее подкатись. Ты же не полиция, чтобы в лоб наскакивать.

— Это понятно.

— Ладно, Егор, слушай внимательно. Повторила я прежний анализ сэйки и вот что узнала. Точнее, этот анализ подтвердил мои первоначальные подозрения… Не знаю даже, как тебе и сказать. Ты мне не поверишь.

— Ну говори уже! — воскликнул я. — Мне что, остался месяц жизни?

Она в смущении огляделась, но в кафе громко играла национальная нихонская музыка, и на нас никто не смотрел.

— Егор, Генки — твой родной брат.

— Что? — остолбенел я. — Как… Это невозможно!

— Возможно. Я проглядела старые файлы и узнала, что он появился в зоопарке примерно восемнадцать лет назад, будучи грудным младенцем. Это совпадает с твоим возрастом, верно? Пойми, его ДНК практически идентична твоей, я не обнаружила никаких отличий. Между вами больше общего, чем между однояйцевыми близнецами. Генки — твой клон, Егор.

— Не может быть!

Все мои прежние заботы выветрились из головы, будто их выдул циклон. «Вот почему мать так переживала о малыше! — осенило меня. — Она знала, что мы с этим мутантом братья». Звучало это как мрачная сказка.

— В те годы широко практиковали подпольные генетические фирмы, — продолжала девушка. — Твои родители могли стать жертвой неквалифицированного оплодотворения яйцеклетки или чего-то подобного. Думаю, когда вы с Генки родились, она оставила твоего брата в клинике, а оттуда его передали в зоопарк для мутантов. То есть к нам.

Она что-то ещё толковала, а я тупо таращился перед собой и не мог ничего вымолвить.

— Эй, — потрясла меня за рукав девушка. — Ты как, Егор? Не переживай так, это нормальное явление. Таких мутантов по всей стране — сотни, не ты первый и не последний. Хотя опыты на человеческих эмбрионах уже давно под жёстким контролем.

Только в ангаре с робококами я малость очухался и стал соображать. Повертел в руках экран смарта и позвонил предкам. Лицо матери возникло озабоченным, а когда она меня увидела, вообще испугалась. За ней на стене мелькали всполохи от работающего голика, слышался зазывный рекламный голос.

— Что стряслось, Егор-кун?

— Я с Урсулой разговаривал, — помолчав, сказал я. — Она мне анализ для ген-терапии делала…

— И что? Ты болен?

— Хуже. Она сказала, что Генки — мой клон.

Мать прямо-таки спала с лица. Мне показалось, что она постарела сразу лет на пятьдесят, настолько безжизненным стал её вид.

— Я знала, что ты когда-нибудь узнаешь об этом, — проговорила она через силу. — Особенно когда ты в этот зоопарк устроился. Прости, Егор, так получилось.

— Что получилось? Сам собой он, что ли, клонировался?

— Понимаешь, тогда было модно заниматься генетическим моделированием потомства, а легальные услуги стоили очень дорого. Они и сейчас не дешёвые. Мы хотели, чтобы у нас появилось два ребёнка, причём разных и по характеру, и внешне. Поэтому согласились на разделение эмбриона. Но врач что-то напортил…

— Зачем? — простонал я. — Почему было не завести второго через год?

— Я бесплодна, Егор, — запнувшись, сказала мать. Я тут же заткнулся и прекратил свои стоны. — Чтобы родить, я была вынуждена внедрить в яйцеклетку дополнительные гены от здоровой женщины-донора, а это очень недёшево. Ваша с Генки ДНК несёт в себе гены троих людей. Теперь ты понимаешь? Чтобы родить второй раз, мне пришлось бы заплатить ещё столько же. Хирург предложил разделить эмбрионы… Не забывай, что тогда нам было уже по шестьдесят лет. И мы с твоим отцом приняли решение. — Она пришла в себя и смотрела на меня даже с неким вызовом. — Ты не вправе судить нас, Егор-кун. Мы дали тебе всё, что имели, всю любовь тебе одному. И в первую очередь жизнь.

— Вы не провели диагностику. — Но весь мой запал уже, конечно, иссяк. Она была права по всем пунктам.

— На полную у нас не хватило денег, а эхография ничего не дала, — сухо ответила мать. — Гены у вас тоже были в порядке. Это уже после родов стало понятно, когда вам сделали томографию мозга, что ты забрал у брата весь разум. Он не клон, Егор. Вы братья. И украли твоего племянника. Больше ты ничего не хочешь сказать?

— Извини, — промямлил я. — Погорячился. Обещаю отыскать этого мальца.

— Вот это уже лучше, — слабо улыбнулась она. — Только оядзи не говори, что я тебе рассказала, ладно? Боюсь, у него совсем мозги сдвинутся.

— Ёси.

Я отключился от спутника связи и уставился на снующих робококов. Что делать? Бессвязные мысли прыгали в голове, превратившись в какую-то кашу из слов и образов. Как быть? Впрочем, над этим даже думать не стоило. Я всё равно пообещал уже троим людям, что разыщу Давида с младенцем.

Я расправил Урсулину бумажку с адресом на колене и опять прочитал адрес. Оказывается, я успел его запомнить. Оставалось дождаться конца рабочего дня и отправиться прямиком в гости.