Однокурсник президента

Через два часа – ближе к полудню – отряд Газиева остановился на короткий отдых. Находясь на грузинской территории, Солта мог позволить себе и своим людям слегка расслабиться. Конечно, он по привычке выставил охранение, но не потребовал от боевиков четкого несения службы. Все опасности остались позади. Совершенно безбоязненно его люди расселись двумя группами и разложили костры. Около одного оказался и Джабраил. Помня о том, что предатель должен быть передан американцам в целости и сохранности, карауливший пленника Ваха развязал ему руки, давая возможность восстановить в кистях кровообращение. Кряхтящий, сгорбившийся Джафаров с видом побитой собаки уселся на корточки и начал растирать успевшие стать непослушными пальцы. А довольные успешным переходом границы моджахеды, весело переговариваясь, ели с по-братски раздираемыми на части лепешками загодя припасенную вяленую говядину. Когда покалывание в кистях значительно ослабло, Джафарова начало одолевать чувство голода, а ведь, казалось бы, злоключения этого дня должны были отбить у него всякое желание есть, но нет, свежий воздух и витавшие вокруг запахи растревожили желудок. Рот наполнился слюной. Не выдержав подобного испытания, Джабраил с мольбой взглянул на своего конвоира. Тот понял все сразу, но только усмехнулся:

– Жрать хочешь, собака? Потерпишь! У америкосов есть будешь! – сказал и отвернулся. И было непонятно – то ли в этих словах прозвучал оттенок ненависти, то ли непонятная для большинства зависть. А возможно, это смешались оба этих чувства вместе?

А раздосадованный Джафаров сглотнул слюну и, поняв, что кормить его не намерены, протянул руки к огню, пытаясь сосредоточить все свои мысли на устремляющемся вверх пламени… В какой-то миг среди взлетающих искр ему почудилась мелькнувшая фигурка. Только почудилась, но он, внезапно вспомнив об оставленном в рюкзаке с деталями ракеты и включенном аварийном радиомаяке, осознал, что нахождение в рядах банды может оказаться опасным даже здесь, в Грузии. И невольно заерзал на одном месте.

– Что, не терпится? – Эти телодвижения не укрылись от пережевывавшего очередной кусок вяленого мяса Вахи.

Времени с момента начала передачи радиомаяком сигнала прошло много, и Джабраил, решив для себя почесть за лучшее оказаться в стороне от такой кучи народу, в знак согласия кивнул.

– Потерпишь! – Байсаров только усмехнулся.

– Не могу, – заканючил Джафаров.

– Пошли! – почему-то вдруг разжалобился сидевший рядом Хасан Хасбулатов, возможно, потому, что ему тоже весьма сильно приспичило. – Что расселся? – окликнул он сердито. – Вставай, живо!

Джабраил вскочил на ноги и, подгоняемый тыкавшимся в спину стволом автомата, скрылся за ближайшими кустиками…

– Руки за спину! – приказал Хасан Хасбулатов, временно подменивший Байсарова, едва дождавшись момента, когда Джабраил закончит свое дело. Пленник повиновался. Запястья его вновь оказались крепко стянуты. Удовлетворенно хмыкнув, Хасан закинул автомат за спину и потянулся к ширинке. Но в этот миг грохнуло, треск автоматных и пулеметных очередей разорвал тишину пространства. Уже почти было дотянувшийся до пуговиц Хасан, хватая широко открытым ртом воздух, повалился на землю. Натужно засипел. Замер в неподвижности. Глаза оставались широко открыты, с его губ на землю, пузырясь, стекала тоненькая струйка крови, а визжание пуль и грохот только усилились. Хоть и ожидавший нечто подобное Джафаров все же на какое-то мгновение оцепенел, затем почти по-женски взвизгнул и рухнул в машинально присмотренную яму. Уже всем телом коснувшись почвы, он ощутил, как икру правой ноги обожгло жгучей болью. Закусив губу, Джабраил вжался в землю. Грохот продолжался, но, слыша нечастые выстрелы со стороны моджахедов, агент Джаба понял – бою не продлиться долго. Новая робкая надежда появилась в его обессилевшем от страха сердце.

До смерти хотелось жить…