Однокурсник президента

Димарик в очередной раз поменял магазин и вслушался: выстрелы со стороны противника окончательно стихли. Не видевшие целей, начали прекращать стрелять и разгоряченные боем разведчики. Маркитанов повернул голову, стараясь рассмотреть в переплетении листьев и корней залегших бойцов своей группы. Треснула последняя очередь, и наступила относительная тишина. Разве что летели вниз осыпающиеся иголки да рухнула на землю не выдержавшая своего веса надрубленная ветка. Клацнул чей-то затвор, и наконец все шумы окончательно стихли.

– Доклад! – рявкнул прапорщик, не уточняя, какого именно ждет доклада от своих подчиненных. Но им этого и не требовалось.

– Первая тройка – все! – громко отрапортовал командир первой тройки ядра.

– Тыл – все целы, – доложил следующий боец.

Прапорщик удовлетворенно кивнул.

– Вторая – потерь нет!

Дмитрий вытер проступивший во время ожидания докладов пот. Оставалось выяснить, как там дела у головного разведдозора, и можно перевести дух. Неожиданно раздавшийся крик – нет, скорее даже вопль – заставил всех вновь прильнуть к оружию:

– Свой, свой, не стрелять!

– Не стрелять! – машинально повторил прапорщик.

– Свой я, свой! – Ветви зашевелились, но никто не показался.

– Выходи! – приказал Маркитанов, беря на прицел терявшийся среди елей порубленный пулями кустарник, за которым находился источник звуков.

– Я ранен. Не могу. Ранен. Помогите! – До ушей прапорщика донеслись всхлипы. Лежавший справа от Димарика боец, кивнув в сторону кричавшего, спросил:

– Поможем?

– Отставить! – не поворачивая головы, шикнул прапорщик и, слегка потянув спусковой крючок, приказал: – Выходи, живо!

Раздался стон, шорох, из кустов показалась нога и исчезла. Затем кустарник затрещал под весом тела, мелькнуло обрамленное бородой лицо. Извиваясь змеей, Джабраил выбрался на открытый участок местности. Руки его по-прежнему были связаны за спиной.

– Не стреляйте! – Это был хрип обессилевшего человека.

– Смагин, – Маркитанов навел ствол на лоб вылезшего из-за прикрытия ветвей человека, – помоги! Остальным наблюдать!

Окликнутый прапорщиком боец приподнялся на локтях, не спеша уселся на корточки, огляделся по сторонам, встал. Треснула и надломилась в самом начале боя пробитая пулей ветка. Смагин машинально присел, автомат взлетел к плечу. Боец выждал пару мгновений. Пригнувшись, двинулся вперед.

– Свой, свой, я свой, – бормотал бородатый.

Теперь двигавшемуся к нему Лешке было видно, что он ранен, а его руки связаны за спиной. Сильная рука разведчика подхватила лежавшего на земле Джабраила под мышку, рывком поставила на ноги.

– Больно, аккуратнее, пожалуйста, аккуратнее! – застонав, взмолился бывший помощник главаря банды. Его левая нога неестественно вывернулась, штанина оказалась залита кровью.

– Заткнись! – Смагин вскинул раненого себе на плечо и поволок к позиции группы. Над лесистым ущельем повисла такая тишина, что шаги стали отчетливо слышны. Вновь треснула ветка, следом в десятке метров от идущего кто-то застонал, и туда тут же улетело с десяток пуль. Разбираться, кто и что там, никто не собирался.

– Леонов, Федот, за мной! Влево – вправо. Остальные, прикроете нас! – скомандовал прапорщик и, вскочив на ноги, зашагал к виднеющимся среди кустов и за деревьями трупам.

– Хлебалом не щелкать! – бросил Маркитанов и пошел быстрее, постепенно отрываясь от осторожничавших бойцов. Первый труп он не удостоил вниманием вовсе – лежавший в центре поляны чех был так нашпигован пулями, что казался кровавым тряпьем. Второй, укрытый за порванным на лоскуты рюкзаком, выглядел нисколько не лучше. Третьего прапорщик походя пнул носком ботинка и, убедившись, что тот мертв, углубился в кустарник. Когда же среди срубленных веток мелькнул очередной камуфляж и Дмитрию лишь почудилось какое-то движение, он, не раздумывая, выстрелил. Выстрелил и, одновременно присаживаясь, шагнул вправо. Однако тревога была ложной.

– Заходить со стороны башки, – сорвалась с его губ всем известная, прописная истина, – внимательно!

– Угу, – как всегда, угрюмо отозвался Федотов и, найдя еще одного убитого, деловито обыскал его карманы. Затем пошарил в лежавшем тут же зеленом рюкзачке, но, не обнаружив ничего ценного, стянул с убитого разгрузку и пошел дальше.

Тем временем Маркитанов, подойдя к только что обстрелянному трупу, подхватил валявшийся подле него рюкзак и, не почувствовав ожидаемой тяжести, разочарованно выпустил из рук – осколков от разорвавшейся ракеты в рюкзаке не было…

На то, чтобы осмотреть местность, бывшую позицией чехов, много времени не ушло. Оружие и брошенное бандитами снаряжение довольно быстро собрали в одну кучу, но, увы, того, ради чего они, собственно, здесь и оказались, обнаружить не удалось.

– Разрешите, мы еще раз осмотрим местность? – предложил Федотов, видя удрученный вид своего командира.

– Валяй! – махнул рукой Маркитанов и, только тут вспомнив про пленного, повернулся к стоявшему рядом Леонову. – Скажи Смаге, пусть этого урюка сюда тащит!

– Леха, чеха к командиру! – гаркнул Юрка, решив не озабочиваться поисками спрятавшегося где-то среди кустов Смагина.

– Вставай, урод! – послышалось ворчливое. Смагин не собирался размениваться на сантименты. Кусты раздвинулись, и показалась широкая спина сержанта, тащившего за собой стонущего бандита. И хотя он с ним не церемонился, Маркитанов успел заметить: сквозь дыру в штанине пленного проглядывается красно-белый кусок бинта – пока прапорщик ходил на досмотр, Смагин сделал раненому перевязку.

– Я свой! Я свой! – Как заклинание повторял чех все то время, пока сержант тащил его к застывшему в ожидании командиру.

– Ваниаминыч, – Леха хмыкнул, – этот хрен твердит, что он наш, гэрэушный. Агент, одним словом.

– Разведчик в тылу врага?! – со скепсисом спросил прапорщик.

– Да, да, я, это я. – Этот странный человек морщился от боли, но продолжал говорить: – Я сообщил НАШИМ… – ударения на этом слове нельзя было не заметить, – сообщил наверх о готовящемся теракте… – Видимо, недоумение, написанное на лице Димарика, оказалось слишком явным. Джабраил понял, что подобная информация до уровня исполнителей не доводилась, но что-то же они знали?! Наверняка. И он продолжил: – Это я сообщил о транспортируемых на территорию Грузии деталях ракеты «Точка». Я вывел ваши группы на двигатель. – Джафаров понимал, что стоявший перед ним человек в камуфляже (скорее всего, офицер – капитан или майор) этого тоже может не знать, но продолжал говорить и говорить: – И я знаю, где БАНДИТЫ, – снова весьма отчетливо слышимое ударение на слове, – спрятали рюкзаки с грузом.

– Даже так… – Стоявший перед ним человек задумался. Маркитанов и в самом деле пребывал в раздумьях. В словах говорившего присутствовала определенная логика. К тому же он был связан. Стали бы чехи связывать своего? Случайный человек? Но случайный человек не знал бы таких подробностей…

– Я свой, развяжите. Это я установил аварийный маячок, по сигналам которого вы шли. Вам, без сомнения, сообщали координаты.

Маркитанов закусил губу.

– Развяжи, – приказал он Смагину, кивнув на раненого, и, приблизив к нему лицо, с угрозой в голосе прошипел: – Дернешься, сделаешь что-то не так… – Дмитрий недоговорил, но его поняли.

– Я свой, свой, – в который раз повторил Джабраил и задрожал всем телом, хотя, казалось, у него давно не осталось сил на дрожь.

– Хм, – Смагин попробовал справиться с узлом, но с помощью пальцев это не вышло. Он машинально наклонился, уцепился за кончик петли зубами – мысль о том, что можно достать нож и просто перерезать веревку, почему-то не пришла ему в голову. При этом нечто странное бросилось ему в глаза, но пока сержант возился с узлом, осмыслить это не получалось. Когда же узел оказался развязан, а веревка благополучно юркнула в карман, Смагин задумался.

Агент ГРУ, опустившись на колени, все еще кряхтел и постанывал, когда Леха понял, что же такое обратило на себя внимание. Он сделал шаг из-за спины Джабраила и, ухватив только что освобожденную руку, бесцеремонно вывернул.

– Вениаминыч, смотри, кровь! – Во всех складочках и морщинках ладони виднелись черно-бурые следы давно запекшейся крови, довольно много ее оказалось и под длинными ногтями.

– Не понял?! – прошипел Маркитанов, и над головой Джабраила нависла нешуточная гроза. – Только не говори, что это твоя кровь.

– Нет, нет, не моя! – замахал рукой побледневший как мел раненый. Он и сам прекрасно понимал, что его кровь никак не успела бы так засохнуть, чтобы начать отшелушиваться. – Барашка, барашка бандитам резал, барашка! Для них! – Он кивнул в сторону валяющихся трупов боевиков. – Мясо жарил. – Джабраил совсем недавно сидел у костра и понимал, что от его одежды непременно несет запахом дыма.

– Возможно. – Старший над российскими спецназовцами повел носом. До конца чеченцу он, похоже, не поверил, но и отмести с ходу подобное оправдание не смог.

– Чи, – из-за разлапистой пихты выглянул Савельев Пашка. Лицо его оказалось измазано в крови, маскхалат на груди тоже, через всю щеку пролегала рваная рана. Но не это заставило напрячься ждавшего их появления Маркитанова – в руках Савельев кроме пулемета нес знакомую и теперь окровавленную разгрузку Абакумова, то, что за его спиной болталось несколько автоматных стволов, прапорщик даже не заметил.

– Что с Валеркой? – ответить Пашка не успел, вслед за ним из-за деревьев вышел Руслан Бармурзаев, тащивший на себе раненого Абакумова.

– Ранен, – ответил Руслан, осторожно опуская стонущего сержанта.

– От блин! – Дмитрий почувствовал, как его и без того разгоряченное тело покрылось потом. – Куда?

– Нормально, командир, – отозвался пришедший в себя Абакумов. – Покоцало малость…

– Покоцало его. – Маркитанов потянулся к разгрузке, в которой лежала маленькая коробочка с уколами обезболивающего.

– Не надо, – запротестовал Абакумов, заметивший движение командира. – Я в порядке. – Он говорил правду. Ему было больно, но не настолько, чтобы не оставалось возможности терпеть, а до окончания боевого задания ему хотелось оставить голову ясной.

– Иди ты знаешь куда, – воспротивился было прапорщик, вознамерившийся сделать укол даже силой, но, взглянув в глаза сержанта, передумал. – Ладно, если что… скажешь.

– Скажу, – не стал отнекиваться Валерка.

– Носилки ему, сообразили живо! – скомандовал Маркитанов.

– Командир! – Сбоку подошел наблюдавший за происходящим и все слышавший Смагин. – Не надо носилок, я так. – Он поднял в руке большой туристический рюкзак, доставшийся от кого-то из убитых чехов. – Валер, верхом ехать сможешь? – Смагин не спрашивал, Смагин утверждал, и Абакумов, слегка поморщившись, соглашаясь, кивнул. Раненая рука с крепко привязанными вместо шин палками, покоившись на груди, при движении могла создать определенные трудности, но Валерка подумал, что если станет совсем невмоготу, можно согласиться и на предложение группника.

На то, чтобы отпустить лямки трофейного рюкзака и продеть в них ноги раненого сержанта, много времени не потребовалось, но как раз к этому моменту из кустов вынырнула троица разведчиков, уходившая на повторный осмотр места боя. Двое несли тяжело груженные и столь знакомые Джафарову рюкзаки.

– Товарищ прапорщик, нашли! – объявил возглавлявший тройку Федотов, а услышавший это Джабраил подумал, что ему пудрят голову. Поверить в то, что на такое ответственное задание старшим группы отправили прапорщика – невозможно… И пусть бы офицер оказался убит, тогда куда ни шло, а так – в группе спецов ни других раненых, кроме только что пришедших бойцов, ни тем более убитых не наблюдалось!

– Тащи сюда! – Маркитанов взмахнул рукой, взглянул на ссутулившиеся под тяжестью спины бойцов и отрывисто спросил «агента»: – Эй, ты, агент, эти?

– Они, два. – Джабраил был рад, что внимание с его персоны все время переключалось то на одних пришедших и притащивших раненого, то на других и принесенный ими груз.

– Результы фоткать будем? – Федотов посмотрел в направлении лежавших на поляне трупов.

– Нет, – Дмитрий почувствовал, как от чувства надвигающейся опасности нестерпимо засосало под ложечкой. – Ковалев, три минуты – соорудить носилки. Этого, – он ткнул стволом в направлении Джабраила, – на них. И не криви рожу. Свой он. – Маркитанов, наверное, был не слишком убедителен, боец продолжал воротить нос. Но какое это имело значение? Никакого. – Через пять минут выходим! Шевелись!

Закончив отдачу указаний, прапорщик направился к поставленным на траву рюкзакам – надо же было посмотреть, из-за чего весь этот сыр-бор. Увиденное не впечатлило – рваные, скрученные, помятые куски проржавевшего металла, и только. Ничего интересного, разве что сейчас он точно знал, ради чего все это было затеяно, ради чего они рисковали жизнью. Со слов чеченца Маркитанов понял: то ли грузины, то ли американцы планировали взорвать в Грузии жилой дом и обвинить в этом Россию. Теперь этого не случится. И это на сегодняшний день – главное.

Группа выстраивалась в цепь. Абакумов сидел на рюкзаке за плечами Смагина, второго раненого – чеченца – уложили на носилки. Обессиленный перипетиями этого дня, Джабраил вытянулся во весь рост и закрыл глаза.

– Уходим! – Дмитрий спешил, по собственному опыту зная, что везение не длится вечно, а им пока сильно везло. Тяжелые рюкзаки – килограммов по пятьдесят-шестьдесят каждый, взвалили на себя разведчики второй тройки ядра, раненого агента ГРУ тащила первая тройка ядра, тыл и двое бойцов головняка по решению Дмитрия шли налегке. Рациональнее всего было бы идти тем же путем, что они двигались сюда, вот только давно усвоенная заповедь гласила – «не ходить дважды одним маршрутом». Недолго думая, Маркитанов направил группу по тропе, которой спустилась в долину банда Солты Газиева. Правда, он, естественно, этого знать не мог.