Однолюб

А Дан уже снова рассуждает о журналистике, а потом снова без перехода – о невоздержанности своей беспутной любовницы. Потом говорит, спасибо, что выслушали. Пунцовая Стася спрашивает деревянным голосом, о чем бы он хотел узнать. И замирает в ужасе: сейчас попросит заглянуть к нему в постель. Нет. Он спрашивает, любит ли его эта девушка и, главное, будет ли она с ним. Говорит, что она – единственная девушка, которая понравилась его маме. «Мнение вашей мамы для вас настолько важно?» – спрашивает Стася. «Это единственное, что для меня важно», – отвечает он на полном серьезе. Стася как в омут падает в видение, но никак не может забыть про его цепкий взгляд, который, как только он замолчал, снова ощерился острыми скалами. Он понимающе улыбается, закрывает глаза, и тогда она проваливается окончательно.

Через несколько минут она говорит ему с сожалением: почти – да. «То есть – нет, хотите вы сказать?» – уточняет он, кажется немного обидевшись. «Она колеблется. Она готова стать вашей, но в последний момент случается что-то непредсказуемое и что-то смешное…» – «Кто-то мешает?» – спрашивает он с иронией. «Да, и она, похоже, была этому рада», – Стасе трудно даются такие ответы. Она ждет реакции, но тот только ухмыляется: «Поживем – увидим. Ведь это не конец света?» Стася опускает глаза. То, что ей явилось в видении, походило именно на конец света.

Он ушел, оставив в конверте на столике пять сотен. Закрыв за ним дверь, Стася не испытала облегчения, она была эмоционально раздавлена. Несколько минут она шагала по комнате и повторяла, поднимая глаза к потолку: «О нет!» А потом ей вдруг захотелось узнать об этом человеке побольше, словно это могло защитить от жалящего облака, что осталось после него висеть посреди комнаты.

Она подошла к креслу, на котором он только что сидел, осторожно села, закрыла глаза, постаралась вспомнить его лицо. И тут же увидела его так отчетливо, словно смотрела на экран телевизора. Яркая вспышка – Стася дернула головой, – она увидела красный, кроваво-красный ковер. Опять вспышка – еще ярче, и снова только кусок картинки – большой деревянный дом, сосны, над дверью – подкова. Пожилая, но еще очень красивая женщина грозит пальцем Дану, а тот смотрит на нее с обожанием. И еще – урод, страшный урод привиделся Насте. В общем, получилась ерунда. Ничего она толком не поняла.

Через неделю она встретила Дана-Игоря, когда возвращалась из магазина. Он уже не выглядел таким пугающим. Старенькая машина, с облупившейся на багажнике краской, джинсы, фотоаппарат на шее. Смешно поздоровался с Леночкой. Предложил подвезти. Сумки с продуктами тотчас показались Стасе пудовыми…

Всю дорогу Дан говорил о психологии, выказав такое знание предмета, что Стася, забыв обо всем на свете, слушала его разинув рот. Он говорил, что в таких вещах, которыми занимается она, главное, правильная интерпретация того, что видишь. Рассказал о некоторых способах трактования видений гадалок на кофейной гуще, про шаманов из тундры. Он говорил: точность интерпретации нарабатывается опытом, а опыт нуждается в обратной связи. Советовал держать связь со своими клиентами, выяснять подробности осуществившихся предсказаний, сопоставлять с картинкой, которую она видела во время предсказания.

Больше всего ее поразило то, что Дан относился к ней и к ее дару совершенно серьезно. Он говорил о ясновидящих, гадалках, экстрасенсах так, словно давно жил в их мире и там ему ничего не казалось странным. Уже прощаясь, он спросил: «Не хотите ли познакомиться с одной старушкой? Пришла тут такая сибилла из Перми в редакцию. Мы ее пока направили в лабораторию парапсихологии. Но поскольку у меня там друг в начальниках, могу провести…» Конечно, Стася хотела! Она мечтала встретить человека, обладающего тем же даром, чтобы расспросить о множестве непонятных ей мелочей. Слава будет категорически против, но ведь не обязательно ставить его в известность обо всем на свете.

Старушка оказалась очень древней, но предсказывать действительно умела. «Я свой дар, дочка, столько лет пестовала… И в конце концов добилась того, чтобы не заглядывать в далекое будущее, а предсказывать близкое – только на несколько дней вперед». Дан дипломатично оставил их вдвоем, вышел покурить. Вопросам Стаси не было конца. Старушка едва успевала отвечать. Про интерпретацию мало что могла сказать. Опиралась на интуицию, на жизненный опыт. Но кое-какими мелочами все-таки поделилась.