Одноразовый доктор

– И здрасте вам, и пожалуйста… Руки вымыл, ноги вымыл, воду слил, инструмент тоже вымыл – все вымыл! Стул, кушетку, пол, окно…

– Мы рады, что вы довольны!

Тайный Клиент остановился. Помявшись, он осведомился:

– А что с ним будет дальше?

– То есть? – притворно не понял администратор.

– С доктором. Если он одноразовый. Куда его теперь?

– В отходы, естественно, – пожал плечами тот.

– Неужели? Что это за отходы?

– Биологические, – пискнул администратор, почуяв опасность. – По известному вам приказу Минздрава под номером. Правила утилизации. Если сомневаетесь, можем взглянуть.

– Пожалуй…

Администратор повел его обратно. Дверь кабинета была распахнута. Внутри находились две квадратные уборщицы. Когда Тайный Клиент вошел, они как раз заталкивали неподвижного доктора в черный пластиковый мешок на шестьдесят литров. На лице доктора застыло кроткое выражение. Очки чуть съехали.

Уборщицы сноровисто подхватили мешок и понесли к черному ходу. Тайный Клиент и Администратор проводили их взглядами.

– Собственно, все, – сказал администратор.

Тайный Клиент задумчиво кивнул. Безмолвно расплатившись, он вышел из клиники и сел за руль. Доехав до угла, поглядел в боковое окно. Из него открывался вид на обычную помойку. Администратор, как и подозревал Тайный Клиент, кое в чем соврал. Никаких приказов насчет отходов он не выполнял. Возле мусорных баков покоился знакомый черный мешок.

Контролер нажал на газ.

Дома он составил хвалебный отчет и лег спать. Но сон не наступил. Тайному Клиенту сделалось неуютно, его что-то тревожило. Сообразив наконец, что это совесть, он резко сел.

Доктор и правда был очень хороший. Добрый. А с ним так равнодушно, механически обошлись. Теперь он лежал на помойке в мешке, не в силах более совершать добро.

Тайный Клиент ударил себя кулаком по колену и встал. Оделся. Вышел из дома, завел мотор и по ночному городу помчался к месту прегрешения.

Мешок лежал смирно. Контролер присел на корточки и разорвал его единым движением. Изнутри на него смиренно сверкнули очки.

– Здрасте еще раз, – сказал Тайный Клиент. – Я тут подумал, что вы добрый и незачем добру пропадать. Приберу вас. Свезу на дачу. Будете у нас домашним медиком. Полезные советы, анекдоты, можно и по водочке. Жена обрадуется даже. У нее ожирение, диабет и раздраженный кишечник. С голоду не помрете…

Он выпрямился, вернулся к машине и распахнул багажник.

Сзади послышался шорох. Клиент обернулся.

Доктор уже выбрался из мешка. С лицом, искаженным от ужаса, пронзительно визжа, он бросился наутек и вскоре затерялся в проходных дворах.

Куриная слепота

Тартакова села в метро. Она была рыхлая, белая и напуганная общим течением жизни. Над нею тотчас нависли.

– А что это вы сели? Почему?

Тартакова панически заозиралась. Вагон был полупустой, сидеть – естественно.

– А что такое?

– Да вот уселись вы. С какой стати? Что это у вас в сумке?

Из сумки торчали мертвые курьи ноги.

– Вам разрешается есть кур? Обследование прошли?

Тартакова уже давно покрылась испариной. В телесных складках взорвалась жизнь, там залпом размножились микроскопические организмы.

– Ладно.

Ей спустили незаполненную справку.

– Сейчас выходите и ступайте обследоваться. Можно ли вам есть кур. Продолжим беседу, когда предъявите результат.

Тартакова выскочила из вагона как ошпаренная. Сумка с курами билась о крахмальные голени. Из руки в руку перелетала она.

До поликлиники доехала на троллейбусе. Написала на ладошке номер очереди и дома заснула, а на рассвете поспешила обратно, прихватив из холодильника кур. На ногах Тартаковой красовались свежие синяки.

Пропустив вперед себя разбитную компанию инвалидов, она взяла талончики ко всем.

И побежала, выставив справку перед собой.

Тартакова обошла всех, кто был обозначен в справке: терапевта, хирурга, отоларинголога, окулиста, невролога, гинеколога, кабинеты медицинской статистики и АХЧ.

К обеду спустилась, отдуваясь, в метро.

В вагоне к ней немедленно подкрались.

– Все в порядке?

Тартакова не читала справку. Она испуганно кивнула и протянула ее.

– Так. Можно… можно… Окулист не разрешает есть кур. Он написал, что нельзя.

Тартакова обмерла. Трясущейся рукой взяла она справку, прочла фиолетовый оттиск: «Нельзя». И второй, в виде круглой печати, с надписью по окружности: «Есть кур».

– Как?.. Почему?..

– Это я у вас спрашиваю. Почему вы опять сидите?

Мест было меньше, но все равно еще оставались.

Пунцовая от смешанных чувств Тартакова выбежала из метро и вернулась в поликлинику. Окулист еще принимал.

Что-то в ней надломилось, и она ворвалась к нему, опередив остальных – похожих, но не таких расторопных.

– Почему мне нельзя есть кур? – выкрикнула Тартакова.

Окулист откинулся в кресле и сатанински расхохотался.

– Да потому! Я подозреваю у вас куриную слепоту. Дайте мне кур, я буду их есть.

Получив кур, он поел их, но не всех и не до конца.

– Мне можно есть кур, – назидательно молвил он. – А значит, можно и вам.

Он поставил большую квадратную печать со словом «Можно».

Тартакова вернулась в метро, и после этого все наладилось.

Левая нога