Односельцы

– - Играть. Собирется народ в праздник, и заведу, очень здорово выходит. Штука головоломная! Бывало, какую машину нужно ставить, а этот всего ничего. Не угодно ли, угощу?

– - Я слыхал их в Петербурге.

– - У нас послушайте.

– - Другой раз когда, сейчас вот разговор идет любопытный.

– - Насчет земли-то? Пустое дело. По-моему, земля как она ни есть -- одно наказанье. От земли сыт не будешь, даже тела не нарастишь, а только нешто горб. Да вы и сами, чай, понимаете. Вы вот как живете-то? А на земле добьетесь вы этого?

Подошел еще гость -- Андрей Егоров. Мельников почувствовал, как его разбирает волнение. Он взглянул, куда же подсядет дядя, но дядя, не замечая никого, прямо прошел к Столу Восьмакова и Костина.

– - Эй, хозяин, еще пару! -- крикнул Бражникову Восьмаков.

И он пренебрежительно отвернулся от Машистого и заговорил с Андреем Егоровым.

Машистый поглядел на Мельникова долгим взглядом и так же, как Протасов, стал пить чай…

I X

Из чайной Мельников опять прошел прямо в сад и стал оправлять смородину, которая была мало обсыпана землей. Он работал руками, а в голове его начиналась другая работа, вызванная впечатлениями сегодняшних встреч. Бражников, Восьмаков, Быков с Васиным. Это были старые односельцы, заметные мужики, влиявшие на весь ход деревенского хозяйства. Были они простые мужики, но в сердце Мельникова не появилось тепла от встречи с ними. Они были не то, что Машистый и Протасов, родственные ему, при встрече с которыми на сердце делалось теплей и поднимались радостные воспоминания о прошедших временах. И сейчас же в воспоминании Мельникова выплыл давнишний, забытый всеми случай.

Весеннее утро, ясное, теплое, солнечное. Ярко блестит на солнце свежая, молодая зелень. Воздух полон густым туманящим запахом цветущих деревьев. Уже кончен сев, и забрызганы огороды коноплями. Бабушка подняла его гонять кур с этих конопель; он вышел на огород и с покойным Арсюшкой, старшим братом Протасова, которого задушила после гнилая жаба, начал мастерить шалашку из соломы, куда бы им можно было прятаться от солнца. Вдруг раздается звон доски, сзывающий на сходку. А сходка всегда была интересна для ребят; на ней и брань, и попреки друг дружке, и самые веселые разговоры, и смех артелью. Ребята забывают, зачем их послали на огороды старшие, и бегут на сходку. А на сходке уже собрались все мужики, а посреди других молодой мужик Федот. Он жалуется, что отец выгоняет его без всего, а у него жена и двое ребят, без земли и крова; ему придется идти по миру. Федот, с реденькой бородкой, с втянутыми щеками, был похож на ощипанного куренка, а его отец, приземистый, пузатый, с густыми усами и бородой, как затесанный клин, стоял в стороне и сиповатым басом кричал на весь мир:

– - Ребят наковырял, а на добывку расторопности нет; твои дети, а я их корми да одевай. Што я, двужильный, што ли?

А Федот жаловался, что отец сам же сманил его с хорошего места в городе. Он бы весь дом поставил на ноги, а отец потребовал его летось на покос, и парень потерял место. Когда Федот кончил, все стали на его сторону и все стали осуждать старика. Они потребовали, чтобы старик дал сыну выдел, и тут же прибавили к отцовской душе надел одну душу мирскую и отвели место для постройки. И со сходки расходились все, возбужденно разговаривая, и ребятишки побежали веселые; они тоже понимали, что мир поддержал обиженного человека, и это дело было хорошее.

"Сделает ли деревня теперь это? -- подумал Константин Иванович, -- когда в ней командуют Восьмаков, Пряников и его дядя?" И он не знал, что ответить. Если выйти на мир с его делом и попросить его поддержки, что ответит мир? Опять Мельников ничего не знал, и опять в представлении Мельникова все смешалось, и на сердце его стало тяжело.

В сад пришла Софья и, любовно глядя на мужа, спросила:

– - Ну, наработался? А мы там обедать собрали.

– - А я в чайной был.

– - С кем же?

Мельников сказал, и сказал, что там был дядя и в компании с Восьмаковым и. Костиным.

– - Он всю весну с ними якшается. Костину картошки дал на семена да конопель.

– - Чего это он с ними задружил?

– - Что-нибудь неспроста. Костин-то никогда ему по характеру не был, а теперь то и дело вместе в чайной.

– - Может быть, думает попользоваться им?

– - Что ж, Костин на что угодно пойдет, ему только поднеси, разве он пощадит кого.

– - Посмотрим, что дальше будет.

В избе стояло жарко, пахло каким-то варевом. На столе была накрыта скатерть, лежали ложки и хлеб. Работница в чулане у печки чистила селедки, а Колька с Манькой сидели у среднего окна и ели хлеб. Константин Иванович подсел к ним, и ребятишки оба забрались к нему на колени и стали ласкаться.

– - Что, все балуетесь? -- улыбаясь, спросил Мельников, чувствуя, что тяжесть у него в груди пропала и ему становится легко и весело.

– - А мы на леке были, -- пролепетала Манька.

– - Что вы там делали?

– - Купались.

– - А не боитесь утопиться?

– - Я плавать умею, -- поспешил заявить Колька.

– - Хорош пловец! -- насмешливо проговорила Софья. -- Держится за кладки, а сам ногами брызгает и думает, он плавает.