Односельцы

Мельников узнал своего односельца Пряникова, ходившего старшиной. Он, видимо, отправлялся на службу. Пряников был старше его. Их семья считалась издавна богатой. Отец его когда-то торговал лесом, и сын помогал ему, потом его выбрали в старшины; он ходил в старшинах уже не одно трехлетие. Человек он был чванный, недоброжелательно относившийся ко всем, кто поднимался в достатке в деревне и становился с ним на одну ногу, и в то же время большой мастер показывать себя не тем, что он есть. В волости он пользовался большим уважением, как примерный человек, хотя человек он был далеко не примерный. Потому ли или потому, что сейчас у Константина Ивановича было уже не то настроение, как давеча, этот односелец, встретившись, не внес в сердце Мельникова приятных чувств. Все-таки он остановился, ответил на рукопожатие, и когда Пряников с сладкой улыбкой на своем сытом лице, лукаво поблескивая узенькими вороватыми глазами, расспрашивал, как он там в Питере поживает, как идут дела, что хорошего, Мельников, машинально отвечая на его вопросы, вдруг и сам решил задать ему вопрос.

– - Все хорошо, -- сказал наконец Мельников, -- вот только дома плохо: дядя обидеть хочет.

– - Какой дядя? -- делая сразу недоумевающее лицо и как бы не понимая, о чем идет речь, уже серьезно спросил Пряников.

– - Андрей Егоров; землю отбивает.

– - Какую землю? -- точно ничего не зная, опять спросил Пряников.

– - Купленную, вот что вместе с Машистым да Рубинскими-то у нас. Объявил себя наследником после дедушки и хочет завладеть.

– - Это не через нас… То-то я не припомню сразу. Купленная через Окружный идет, мы этих делов не касаемся.

– - А что ж теперь делать нам? -- спросил Мельников, и думая, что Пряников, как должностное лицо, более знает такие дела и может дать добрый совет.

– - Ничего, брат, не знаю, -- делаясь вдруг фамильярным, изменил он тон. -- Это в Окружном надо справиться, а нам эти дела неподсудны. Нам подсудна только надельная земля, и слава богу! По нонешним временам с одной надельной сколько возни, укрепляются да выделяются, судятся да тягаются… Приходи как-нибудь чай пить. Я недавно большую половину в избе отделал, новую небиль купил…

– - Спасибо, -- еле выговорил Константин Иванович.

– - Приходи как-нибудь вечерком, а то в праздник, а пока до увиданья, надо в контору, делов много…

Он ударил вожжами по лошади и покатил из деревни, а Константин Иванович направился домой.

Дома, как только он отворил дверь, ему бросились под ноги уже проснувшиеся детишки: шестилетний Колька и трехлетняя Манька. Они жили с ним по зимам в Петербурге и только месяц как приехали, но успели загореть, обрасти волосами, и их объели комары; они обхватили его и, прыгая, наперебой кричали:

– - Папася, папася, папася!

– - Ах вы… дачники этакие! -- забывая всю неприятность и радостно улыбаясь, воскликнул Мельников и поднял с пола обоих ребятишек. -- Я думал, они встретят меня, а они спят без задних ног.

Он сел на лавку и, прижимая их к себе, стал болтать с ними, а Софья, убравшаяся у печки и собравшая чай, пытливо поглядывала на него, стараясь узнать, что вышло у мужа из разговора с дядей.

– - Я посылал вас работать в деревню, а вы только шалите да спите до полдня.

– - Сколо ягодка поспеет, -- сказала вдруг Манька.

– - А ты будешь ходить за нею?

– - Буду.

– - А я косить пойду, -- заявил Колька.

– - Вон они какие работники, а ты говоришь, -- сказала Софья.

– - Работников-то много, а работать будет не на чем, отобьет дядя землю.

– - Все-таки отобьет?

– - Хочется ему.

– - Мало что хочется.

В избу вошел старик и, опустившись на конике, спросил:

– - Ну, что, как дядя принял?

– - Дядя принял -- другой раз не пойдешь.

– - Что ж он говорит?

Константин Иванович рассказал про разговор с дядей.

– - Я уж с старшиной хотел посоветоваться, да от него ничего не добьешься.

– - Захотел тоже! -- сердито хмыкнул отец. -- Я думаю, не он ли и настроил дядю. Ему, може, в голову не пришло бы, а тот научил. Его хлебом не корми -- только кляузу какую заведи…

– - Какой ему толк?

– - Такая натура: не хочется, чтобы кто хорошо жил… норовит кого разбить да попутать…

Собрали чай, поставили селедок с зеленым луком и пшеничного киселя. Начался завтрак.

– - Ну, хорошо, придираются к нам, но у нас, слава богу, зубы есть, а кто помалосильнее-то, те-то как же?

– - А вот так: было у Курочкиной вдовы полторы души земли -- пасынок отбил; у Звонаря половину усадьбы отрезали.

– - И негде защиты искать?

– - Защита-то есть, да добиться-то ее трудно…

– - Дела делаются!.. -- крутнул головой Константин Иванович и, вздохнув, вылез из-за стола.