Читаем Одновременно: жизнь полностью

Район Питера, в котором прошли три года моего нежного детства, ничем не особенный. Если человека с закрытыми глазами туда привезти, открыть глаза и сказать, что он находится на окраине Томска, Барнаула, Орла или Хабаровска, он и не усомнится, не заподозрит подвоха, ничто не напомнит ему в городском пейзаже, что он в городе Петра и колыбели трёх революций. Рядами идут скучные пятиэтажки – хрущёвки силикатного кирпича, с вкраплениями отголосков сталинской архитектуры. Между пятиэтажками торчат точечные девятиэтажки на один подъезд, которые выглядят свежее пятиэтажек, но которым тоже уже за сорок.

Я приехал около трёх часов дня к дому 1 по Институтскому проспекту и вошёл во двор. Я не был в этом дворе 37 лет – и сразу всё узнал, всё вспомнил, всё нашёл. Я не случайно выбрал именно это время для посещения, именно конец февраля. Я хорошо помню конец февраля того своего возраста, потому что 17-го у меня день рождения, а день рождения так или иначе запоминается. Погода в этот раз была точно такая же, как и в мою бытность: хмурая, неуютная, с потяжелевшим уже снегом. Я безошибочно нашёл подъезд (если по-питерски, то парадное) и над входом – цифру 54. Зайти я не смог: на двери был кодовый замок. Тогда его не было, а то я бы и код вспомнил, если бы его не сменили. Да я и не хотел заходить. Убеждён, что и запах в доме не изменился, а зачем мне смотреть на дверь квартиры на четвёртом этаже? Просто для того, чтобы сопоставить ощущение высоты кнопки звонка с тем, какое было почти сорок лет назад? Это ни к чему… Я постоял, оглядел двор, нашёл всё и на своих местах. Единственно – кирпичный мусоросборник, который был для нас чем-то вроде замка, запретной горы, на которую строго-настрого нельзя было забираться, и потайным местом… Теперь вместо него – огороженная площадка с баками для мусора. Но остаток кирпичной стены ещё торчит из снега, как древняя руина… Потом я решил пройти от дома до школы. Мне думалось, что я не найду эту дорогу, так как я её внятно не помнил. Но я прошёл через двор по диагональной тропинке, перешёл через переулок, увидел новое высокое здание, которого раньше точно не было, прошёл мимо него во двор, двинулся дальше по тропинке между деревьями и понял, что иду в школу, как ходил когда-то. Я пришёл, ни разу не сбившись с пути. Школа оказалась недалеко.

Что больше всего меня поразило? Зайду издалека.

Перейти на страницу:

Все книги серии Гришковец Евгений. Современная проза

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Север и Юг
Север и Юг

Выросшая в зажиточной семье Маргарет вела комфортную жизнь привилегированного класса. Но когда ее отец перевез семью на север, ей пришлось приспосабливаться к жизни в Милтоне — городе, переживающем промышленную революцию.Маргарет ненавидит новых «хозяев жизни», а владелец хлопковой фабрики Джон Торнтон становится для нее настоящим олицетворением зла. Маргарет дает понять этому «вульгарному выскочке», что ему лучше держаться от нее на расстоянии. Джона же неудержимо влечет к Маргарет, да и она со временем чувствует все возрастающую симпатию к нему…Роман официально в России никогда не переводился и не издавался. Этот перевод выполнен переводчиком Валентиной Григорьевой, редакторами Helmi Saari (Елена Первушина) и mieleом и представлен на сайте A'propos… (http://www.apropospage.ru/).

Софья Валерьевна Ролдугина , Элизабет Гаскелл

Драматургия / Проза / Классическая проза / Славянское фэнтези / Зарубежная драматургия