Читаем Одновременно: жизнь полностью

И то, что я это помню, совершенно не значит, что у меня особенная память или что мне это особенным образом дорого. Детство имеет такое свойство: в детстве нет незначительных или второстепенных вещей и событий. И это самый правильный подход к жизни.

Я сфотографировал что-то. Понимаю, что эти фотографии никому, кроме меня, ничего не скажут. Но когда в спектакле «Как я съел собаку» я говорю про тоску мальчика, который один слоняется по двору, а остальных друзей загнали, как этот мальчик с грустью смотрит на окна домов: там его друзья, которых сегодня уже не выпустят… Когда я говорю про дорогу в школу и свет из школьных окон, для меня это – именно эта тропинка, окна именно этих пятиэтажек и та самая школа.

3 марта

Вчера был интересный длинный день. Я целиком и полностью ощутил прелесть жизни в Калининграде – самом западном, отдельном и очень необычном кусочке нашей страны. То, что дальше напишу, будет сказано не для того, чтобы кто-то в Сибири или на Дальнем Востоке позавидовал. Ни в коем случае. Но в то же время приятно рассказать о преимуществах географического положения и образа жизни, которые даёт это географическое положение. Вчера утром с приятелями, двумя семейными парами, сели в автомобиль и съездили пообедать и погулять в Литву, в маленький курортный город Паланга. Выехали в 9.30 утра, вернулись в 8 вечера. Можно было поехать совсем рядом, в Светлогорск или Янтарный, но захотелось немножко большего, захотелось путешествия, которое укладывается в один день. Захотелось других видов.

Через сорок минут мы уже ехали по национальному парку Куршская коса. Для тех, кто не знает, Куршская коса – удивительное место, чудесное творение природы: узкая полоска суши, состоящая в основном из песчаных дюн между Куршским заливом и Балтийским морем, протяжённостью более 100 км. Половина косы принадлежит России, половина – Литве. Ехать по косе приятно, дорога хоть и узкая, но движение на ней не оживлённое, так как за въезд в национальный парк нужно платить. Когда-то, чтобы дюны не двигались, коренные жители засадили косу соснами и ольхой. Воздух на косе совершенно особый. И очень много птиц. Через час с небольшим после выезда из дома мы уже были на литовской границе, а через два часа – в Литве. На литовской территории пейзаж резко меняется. Всё гораздо более ухоженное и, что называется, прибалтийское. На территории Калининградской области нельзя увидеть того, что ожидаешь увидеть в Прибалтике: сушащихся вдоль берега залива растянутых на шестах сетей, рыбацких деревянных лодок, стоящих вверх днищем, и аккуратных, скромных, приземистых, длинных рыбацких домиков. Сразу после границы проехали малюсенький городок Нида. В нём долго жил и работал великий и могучий Томас Манн. На льду залива, как пингвины, стайками, а то и целыми колониями чернели дождавшиеся корюшки рыбаки, которые ради этих пахнущих свежим огурцом рыбок готовы каждый год рисковать жизнью на льду залива. Льдины регулярно уносит, потом их с большим трудом разыскивают и снимают с льдин вертолётами, каждый год выходит пугающая статистика гибели рыбаков в холодных водах. Но ничто этих безумцев остановить не может. Там, где коса закончилась, нашу машину принял на себя паром и через неширокий пролив доставил в Клайпеду. От Клайпеды 25 километров хорошей живописной дороги – и мы в Паланге.

Вчера был солнечный день, с порывами сильного холодного ветра. В своей основной курортной части в это время года Паланга похожа на пустующий детский городок для изучения правил уличного движения. Там тихо, безлюдно, аккуратно, чисто, скучно, и, в общем-то, нечего делать: ровно то, чего иногда очень хочется. Ненадолго, на несколько часов. Может, на пару деньков – если допекло.

Погуляли, замёрзли. Пообедали в абсолютно пустом, красивом и тихом ресторане. Съели что-то прибалтийское. Ещё погуляли, поехали обратно. Опять паром. Опять коса. После парома задремал минут на двадцать пять. Проснулся снова возле Ниды. В Ниде выпили кофе в маленьком кафе. Рядом с нами ели борщ два литовских полицейских, их машина стояла рядом. Полицейские ели молча и медленно. Мы пили кофе тоже почти безмолвно. Уже очень хотелось домой. Потом зашли в магазин, купили чего-то местного… Сыра, кефира (kefiras). Без малого через два часа приехали домой. Дети встречали радостно, было ощущение возвращения после путешествия. За день у нас были короткие сборы в дорогу, бутерброды и кофе в машине, пересечение границы, путешествие по экзотическим местам Евросоюза, короткая морская прогулка (очень короткая, но с чайками и лёгкой качкой) на пароме, посещение курорта, обед, фотографирование с достопримечательностями, осмотр места жительства великого классика немецкой и мировой литературы, радостное возвращение домой. На всё про всё ушло девять с половиной часов. А до польской границы и до ближайшего польского города и замков ехать ещё ближе. Всем, кто соберётся побывать в Калининграде, могу порекомендовать это время года и не забыть захватить с собой загранпаспорт. Ну и ещё не полениться совершить путешествие одного дня.


Перейти на страницу:

Все книги серии Гришковец Евгений. Современная проза

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Север и Юг
Север и Юг

Выросшая в зажиточной семье Маргарет вела комфортную жизнь привилегированного класса. Но когда ее отец перевез семью на север, ей пришлось приспосабливаться к жизни в Милтоне — городе, переживающем промышленную революцию.Маргарет ненавидит новых «хозяев жизни», а владелец хлопковой фабрики Джон Торнтон становится для нее настоящим олицетворением зла. Маргарет дает понять этому «вульгарному выскочке», что ему лучше держаться от нее на расстоянии. Джона же неудержимо влечет к Маргарет, да и она со временем чувствует все возрастающую симпатию к нему…Роман официально в России никогда не переводился и не издавался. Этот перевод выполнен переводчиком Валентиной Григорьевой, редакторами Helmi Saari (Елена Первушина) и mieleом и представлен на сайте A'propos… (http://www.apropospage.ru/).

Софья Валерьевна Ролдугина , Элизабет Гаскелл

Драматургия / Проза / Классическая проза / Славянское фэнтези / Зарубежная драматургия