Одолень-трава

Два дня в крепости царила тревожная собранность. Но время шло, вестей не было. И даже Лен, обычно безоговорочно верящий ученику, под вечер второго дня не выдержал:

– Выходит, ты обманул его?

Мальчик не ответил. Словно не услышав, извлек негромкий звук из торбана.

Они сидели на крылечке. Лен прислушивался к неторопливой жизни поселка, Берко разучивал первую мелодию. Время от времени получая нагоняй от учителя: это только казалось, что торбанщик не обращает внимания на его занятие.

Топот копыт и стук в ворота разорвали сонную тишину. Лен напрягся, Берко по-прежнему терзал струны непослушного инструмента. Рука учителя заставила его остановиться. А к гонцу уже спешил Ясор. С крыльца, где сидели ребята, разговор не был слышен, но когда сотник отпустил посланца, то сам подошел к ним. Сообщил:

– Был набег. Отбились. Князь на подмогу дружину прислал. И вот что странно – мимо нас степняки шли. Наш городец не в глуши – на дороге – стоит. Как же они проскочили? И назад должны были тем же путем бежать. А нету... Ты понимаешь, в чем дело, Лен?

Парень дернул худым плечом:

– Откуда мне знать? Разве что колдун нас заколдовал. Наложил невидимость.

– Зачем ему это?

– У него спроси.

Воин перевел взгляд на Берко:

– Чего старик от тебя хотел?

– Чтобы я спел... реке, – мальчишка сообразил, что сболтнул лишнее. Добавил:

– Он запретил об этом рассказывать.

– Понятно, – Ясор помрачнел.

– Берко, сходи в погреб – принеси холодного кваса, – велел Лен. И так глянул, что даже дурак бы понял – быстро не возвращайся.

О чем они говорили, мальчик так и не узнал, но сотник перестал смотреть на него хмуро и настороженно. А торбанщик потом, когда одни остались, сказал:

– Ты не расстраивайся: Ясору просто твой дар не нравится, он не знает, как с ним совладать. Ничего, скоро поймет, что ты никому не желаешь зла.

* * *

Дни потекли медлительно и спокойно. Учеба не казалась тяжелой. Служить Лену было в радость. Правда, иногда из памяти выплывало лицо Черета, и на душе становилось муторно. Но Берко гнал воспоминания прочь. А потом жизнь опять переменилась. Началось все с худой круглолицей девчонки. Когда Берко вошел в избу, она сидела на лавке, вцепившись руками в самый краешек, словно воробей на ветке. По старенькой застиранной одежке мальчик сразу определил, что она из бедной семьи. Всех украшений – девичий оберег – бусы из рябиновых ягод на загорелой шее.

Паренек поздоровался и вопросительно поглядел на учителя. Тот как обычно тряхнул светлыми волосами, начал просительно:

– Познакомься, это Живица, ее отец служил здесь, – торбанщик запнулся, но счел нужным пояснить: – Пять лет назад. Тогда набег был, а после мор. Мои родители в ту осень умерли. И ее. Пол-деревни тогда перемерло. Мне-то повезло: Ясор взял в городец – они с отцом побратимами были. А у Живицы только дед остался... Вот пришла по старой памяти – корова у них потерялась. Оборвала привязь. Ты не поможешь?

– Поискать? – недоуменно уточнил мальчишка. Ясно было, что хозяева вблизи от дома все уже обыскали. А бродить по незнакомому лесу...

– Спеть, – улыбнулся Лен. – Чтобы сама прибежала. Или хотя бы увидеть, где она.

Берко уставился на учителя, не веря своим ушам. Приманить корову песней? Торбанщик не давая ему опомниться, встал:

– Пойдем – прикажу, чтобы выпустили тебя за ворота, – обернулся к девочке: – Живица, проводишь его на опушку, туда, где корова паслась.

Берко так растерялся, что лишь у ворот обернулся к Лену:

– А если у меня...

Парень тряхнул его за плечо:

– Постарайся. Ясор предлагал отправить на поиски пару-тройку парней. Но если хозяева со вчерашнего дня ее не нашли...

Паренек без труда догадался о недосказанном: «Может, ее уже волки съели». Скосил глаза на девчонку: она тоже догадалась – стиснула зубы. Он поежился. Потерять корову, когда в семье только старик и девчонка. Тогда остается наниматься в работники. Если возьмут.

– Ладно, я попробую... – пробормотал он.

* * *

На лугу стрекотали кузнечики. Берко присел, подставляя лицо солнцу. Откашлялся, пробуя выдавить из горла нужный звук. Но сразу понял, что нечего и пытаться, – его дару не было дело до потерянной коровы. Паренек опять закрыл глаза, вцепился руками в стебли травы, прислушался... В какой-то момент ему показалось, что вот-вот песня прорвется, зазвенит в такт полуденному стрекоту. Но сил или умения не хватило. Он взглянул на застывшую в отдалении Живицу, поймал ее недоверчиво-испуганный взгляд, спросил:

– А ручей здесь есть?

– В той стороне течет, – показала она.