Одри Хепбёрн

Любопытно, что Одри и Питер О’Тул вовсе не горели желанием работать вместе. После заглавных ролей в «Лорде Джиме» и «Лоуренсе Аравийском» актёр стал олицетворением сурового героя. Одри слегка беспокоили его ирландское происхождение и репутация пьянчуги и бабника. Однако её опасения не шли ни в какое сравнение со страхами О’Тула по поводу работы с такой элегантной и величественной актрисой. Он был убеждён, что ей не понравится его весёлый, общительный и шумный характер. В книге воспоминаний он так и пишет: «Я думал, что буду иметь дело с воображалой, которой лишь бы руки не замарать. Но она меня просто поразила. Она не была белоручкой, да и повеселиться умела. В эпизоде, когда мы пытаемся выкрасть из музея одно из произведений её отца, мы прячемся в чуланчике. Большую часть сцены действительно снимали в этом ограниченном пространстве, так что мы познакомились. Мы понимали друг друга с полуслова. Одри мне говорила, что я её “убиваю”; и в самом деле, множество дублей было испорчено, потому что то один, то другой принимался хохотать. Уильям злился — но только на меня, не на свою дорогую Одри. Наверное, лишь она одна могла его умилостивить. Она была попросту восхитительна, и он её обожал. Помню, он посылал ей в гримёрку цветы — только белые».

Весельчак Питер О’Тул даже сделал Одри своей собутыльницей в один особенно холодный день. «Мы снимали на натуре в Париже. Вдруг стало очень холодно, — рассказывает актёр. — Одри должна была перейти улицу, сесть в ожидавшую её машину и уехать; но бедняжка была вся синяя от холода. Свет уходил, нужно было что-то делать. Я затащил её в вагончик и дал ей выпить добрую рюмку коньяку. Она стала розовенькая, выпорхнула из вагончика, радостно проскакала к машине, запрыгнула в неё и рванула с места, снеся пять юпитеров. Техники едва успели выскочить на тротуар, чтобы она их не сбила».

Питер О’Тул обнаружил в Одри трогательные «скромность и печаль». От её развесёлого партнёра не укрылись отсутствие Мела и разочарование Одри своим неудавшимся браком. «Она никак на это не намекала, но была словно окутана покрывалом грусти. Она пыталась прогнать её смехом, но как только смех прекращался, чувствовалось, что её сердце вот-вот разобьётся. Я влюбился в Одри Хепбёрн во время этих съёмок. Я хотел бы её утешить. Но не сказал ей об этом ни слова, что на меня совсем не похоже. Было ясно, что Одри “висит на волоске”, и малейший намёк на причину её печали оборвёт эту ниточку».

На съёмках этой искромётной комедии Уильям Уайлер окружил свою любимую актрису трогательной заботой, как отмечает Питер О’Тул: «Когда Одри работала, я видел на лице Уилли чувство восхищения — профессионального и личного. Одри “принадлежит” Уайлеру, и ему наплевать, что все об этом знают». «Мы так близки друг к другу, что нам даже не нужно разговаривать, — признавалась актриса. — Я знаю, когда он чувствует, что выходит плохо».

Во время съёмок фильма «Как украсть миллион» Одри жила в Париже одна, Мел остался в Толошна вместе с Шоном. Для тех, кто считал, что брак Ферреров на грани распада, отсутствие Мела о многом говорило. Однако Одри каждые выходные уезжала в Швейцарию, чтобы побыть с семьёй. Они больше не были парой. Но ни он, ни она не хотели скандала, которого ждали репортёры. В отличие от большинства их современников Ферреры не любили выставлять свою частную жизнь напоказ. По словам одного близкого друга, «Одри хотела бы склеить осколки жизни с Мелом и посвятить себя этому душой и телом. Не в её характере было мириться с поражением, это противоречило её идеалам; она упорно считала, что секрет удачного брака заключается в том внимании, которое уделяют семейной жизни».

Но друзья лишь растравляли их разногласия. Декоратор Кен Скотт даже не понимал, как Мел и Одри вообще оказались вместе: «Она такая подвижная, очаровательная и юная, а он сухарь, выглядит старше своего возраста». Юл Бриннер был ещё более суров: «Я думаю, ей очень хотелось, чтобы всё получилось, она была такая милая, верная и человечная. <...> Мел завидовал её успеху, не мог смириться, что она лучше его во всём, и мстил ей. Под конец она уже терпеть его не могла. Бог знает, что она сделала всё возможное, чтобы спасти свой брак».

По мере того как Одри и Мел отдалялись друг от друга, они уже не строили воздушные замки, а покупали недвижимость. После «Покоя» в Швейцарии они захотели дом в солнечном краю. Вскоре они остановили свой выбор на Испании. Как только Одри завершила работу в Париже, Ферреры отправились под Марбелью, чтобы проследить за строительством нового дома. Им удалось убедить себя, что перемена обстановки — лучшее лекарство.

Знак судьбы: накануне Рождества Одри поняла, что снова ждёт ребёнка. Она пришла в восторг и отказалась от всякой мысли о разрыве. Начала с большим воодушевлением строить планы, как украсить и обставить комнату второго ребёнка, составляла длинные списки имён мальчиков и девочек, однако молилась, чтобы у Шона родилась сестричка. Но судьба распорядилась иначе.