Одураченные. Из дневников (1939—1945)

Фрау Г. сказала, что она и ее муж были против преследования евреев и считают привлечение к исправительным работам несправедливостью. Действительно, учитель Г. не был убежденным национал-социалистом, и его можно отнести к безобидным членам партии. Но он состоял в НСДАП и был управленцем: заведовал местным радио. Никто сегодня не хочет, конечно, признать, что был истым нацистом. Все члены партии стремятся уйти от ответственности. <…> В 1933 году многие вели себя совершенно иначе. Выискивали из биографии любые факты, лишь бы доказать: мы всегда были национал-социалистами.

7 мая 1945

В последние дни союзники рассказывали по радио о порядках в немецких концлагерях: иначе чем зверскими их не назовешь. Концлагеря сами по себе были страшным позором. Людей там мучили и убивали только потому, что они, по мнению какого-нибудь садиста, не смогли стать настоящими нацистами.

Эти уродливые порождения произвола, царившего в империи Адольфа Гитлера и преданных ему бандитов, навсегда войдут в историю человечества. Некоторые иностранцы утверждали в эфире, что вина за порядки в концлагерях ложится на весь немецкий народ. Такую оценку я нахожу несправедливой и протестую против нее. Каждого немца, оказывавшего нацизму активное или пассивное сопротивление, придется тогда признать тоже виновным. Не вижу логики в таких обвинениях.

8 мая 1945

Верховное командование вермахта безоговорочно капитулировало вместе со всеми вооруженными силами Германии. У некогда гордого и «непобедимого» вермахта иного выхода и не было. Надменные, хвастливые полководцы завели германскую армию в глубочайшую пропасть, показав себя в военном деле полными бездарями.

И на сей раз они едва ли найдут в себе мужество взглянуть правде в глаза. Ссылаясь на данную фюреру присягу, они свалят все промахи на своего командира — Адольфа Гитлера. Потерпев поражение в Первой мировой войне, Германский генеральный штаб сумел уйти от всякой ответственности, сохранил себя как инструмент прусского милитаризма и втайне готовил новую мировую войну.

Адольфа Гитлера выдавали за гения и национального Господа Бога. Заправил и фаворитов в благодарность за их раболепие осыпали званиями и орденами. Адольф Гитлер не смог бы вести эту войну, если бы его не окружали пособники, не знавшие ни стыда, ни совести. К ним нужно отнести не только генералов и офицеров высокого ранга, но и промышленников, экономистов, ученых и дипломатов. И не забыть, конечно, господ пропагандистов и газетчиков.

Если теперь, после краха рейха, некоторые из этих лакеев наберутся наглости и назовут себя безобидными попутчиками, то можно лишь пожелать, чтобы на них обрушился праведный гнев всего прогрессивного человечества.

Тот, кто словом и делом поддерживал диктатора, развязавшего Вторую мировую войну, должен считаться соучастником этого чудовищного преступления. <…>

К тому, кто горюет по рухнувшей империи и пытается восстановить национал-социализм, следует относиться как к безумцу и мерзавцу.

Разумные немцы, оказывавшие на протяжении 12 лет активное или пассивное сопротивление нацистскому террору, могут испытывать гордость и удовлетворение, потому что их борьба не была напрасной, и ход событий полностью оправдал их действия.

17 мая 1945

Генрих Шмидт, на днях назначенный бургомистром, попросил меня зайти к нему, поскольку я должен стать его заместителем. В моем присутствии в кабинет вошла фройляйн В. с просьбой освободить ее отца из-под ареста у американцев как ни в чем не виновного. «Я готова заменить его там, ведь я выполняла работы для НСДАП», — сказала она. И тут же, заметив в кабинете художника Эрбеса, обратилась к нему со словами: «В аресте моего отца виноваты только вы, господин Эрбес. Национал-социалистом вы не были, но и немцем назвать вас никак нельзя».

Это типичное выражение умонастроения так называемых национальных кругов: любого человека, активно выступающего против их политических взглядов, они окрещивают «не немцем» или даже изменником Отечества. Если б принадлежность к немецкой нации была высокой честью, то можно было бы говорить об оскорблении, но относить себя к немцам в сегодняшних условиях дело крайне неблагодарное.

Вышеизложенные мысли собственноручно записаны мною в моей служебной квартире в здании участкового суда города Лаубаха (Верхний Гессен).

Август Фридрих Кельнер.