Одураченные. Из дневников (1939—1945)

Выходим к воротам и следим за движением головы колонны. Танки, бронетранспортеры, грузовики и легковые автомобили. Впервые мы видим американцев. Солдаты вооружены превосходно. И выглядят хорошо — знак хорошего питания. Никакого сравнения с нынешним немецким войском. Американская армия производит впечатление отлично обученной, дисциплинированной. Надеюсь, это впечатление не изменится.

30 марта 1945

Партия не исчезла бесследно: остались слухи. Будто где-то создается газовая зона, и через полтора месяца немецкие солдаты вновь появятся в Лаубахе. Люди верят и в такую муру. Отныне мы в оккупации. Военнообязанным и фольксштурмовцам приказали построиться на рыночной площади. Я сигнала не слышал и появился там с солидным опозданием. Прозвучала команда сдать оружие, боеприпасы, фотоаппараты и бинокли. Зарегистрировать радиоприемники. В пункт сдачи оружия отправляется моя шпага. Жители покидают свои дома и квартиры, в них разместятся военные. Люди плачут. Война еще продолжается, требуя жертв с обеих сторон. Какой смысл в стенаниях, если страдания других народов не находили у моих сограждан ни понимания, ни сочувствия?! Сам я заслужил право не быть затронутым оккупацией, поскольку двенадцать лет, не щадя живота своего, боролся с гитлеризмом. <…>

Запись в связи с официальным сообщением «Предатель на линии огня» Пауль Йохансен годами слушал лондонское радио, систематически распространял вражескую ложь у себя на работе и пытался повлиять на своих коллег в антинародном духе, он объявлен предателем и приговорен Народным судом к смертной казни. Приговор приведен в исполнение.

Пять лет и семь месяцев мы беспрерывно слушали «вражеские» голоса, получая представление о ситуации в мире. Вести от Геббельса и компании были для нас лишь набором трескучих фраз. Распространяя новости из английского, американского и русского эфира, мы нередко добивались того, что в национал-социалистическом тумане появлялись просветы. Велением судьбы мы избежали больших опасностей. Быть может, она будет милостива к нам и впредь.

Комментарий к выступлению Адольфа Гитлера, напечатанному в «Дармштедтер цайтунг»:

То, что ожидает наш народ, мы переживаем уже сейчас чуть ли не повсеместно на Востоке и во многих местах на Западе. Что мы поэтому должны делать, ясно каждому: оказывать сопротивление и бить врагов до тех пор, пока они не устанут и не скиснут! Итак, пусть каждый исполнит свой долг!

(Ставка, 11 марта 1945 года, Адольф Гитлер.)

Вот оно, значит, какое — последнее оружие возмездия «фюрера»: терпеть, пока противник не устанет. А если не устанет? Нацисту, верящему в чудеса, не приходится размышлять над этим простым вопросом. Он целиком полагается на «гениальность» фюрера.

10 апреля 1945

Для солдат USA-Army в Лаубахе реквизирован ряд домов. Владельцам пришлось покинуть свои жилища. Им это, конечно же, неприятно. Но война еще идет, и против мер такого рода возразить нечего. Жаль, что названная акция не коснулась домов многих членов партии, хорошо известных своими делами в нашей округе. А ведь именно эти господа должны бы почувствовать все тяготы войны в первую очередь. У противников НСДАП вообще такое впечатление, что в городе мало что изменилось и что им по-прежнему, хоть и невидимой рукой, правит партия. Вилли Михель, назначенный бургомистром, состоял в партии десять лет, наверняка он и не подумает обидеть бывших сотоварищей. Революционного настроя у горожан не наблюдается. Многие, похоже, еще верят слухам о возвращении немецких войск и применении нового, секретного, оружия. Что же нам делать? Как и в прошедшие двенадцать лет, не хватает смелых, энергичных людей. Найти их в таком маленьком городке, как Лаубах, затруднительно. Царит мелкобуржуазный дух. <…>

Сегодня уехали Анна и Филипп Фишлеры. Хотят добраться до Майнца пешком, но появилась возможность сперва доехать на грузовике до Беллерсхайма. Кузнец К. превратил детскую коляску в тележку, ее можно загрузить пожитками. И топать с ней до Майнца. Иначе туда не попасть. Никто не знает, когда опять пойдут поезда. На дорогах повсюду видны люди, бредущие в родные края. Это и есть первый шаг к восстановлению разрушенной жизни. <…>

Способен ли немецкий народ сам построить новое государство? Свободное от безумных идей? Тут я настроен скептически. Обитать в хаосе проще, чем строить новую жизнь. Самоедство приятнее, чем воля к самопознанию. Проявить ее — значит начать выздоравливать. Избавляться от болезни, вызванной нацистским вирусом. Становиться нормальным народом.