Одуванчик

Последнее - не только о человеколюбии, но и напоминание тщеславию. Любовь родни... можно купить.

Две основные причины для ссор в семьях: воспитание детей и деньги. Здесь... конечно возможны! Но я пытаюсь смягчить.

Увы, "круг ассоциаций" вытаскивает ещё одну тему - "любовный треугольник".

-- Ты сказал, достопочтенный воевода Иван, что застал молодого Аслана и свою сестру за... э-э-э... непристойном занятием. Если она... когда-нибудь... с кем-нибудь... с тем же Асланом...

А вот сейчас Аким кинется и перегрызёт алану горло. Высказать предположение, что дочь - "нечестная", "блудливая" - прямое оскорбление отцу. Перехватываю инициативу. Пока не началось. В смысле - кровопролитие.

-- Х-ха! Посмотри на себя, Урдур. Что есть у Аслана, лучшее, чем у тебя? Ты умнее, храбрее, богаче, опытнее. Ты - алдар, он - так, алдарик, третий сын в бедной семье. Моя сестра не отличается особым умом, но всякой женщине понятна разница между быть "третьей невесткой" у нищих или "главной хозяйкой" в доме уважаемого воина.

-- Он - моложе.

-- Этот недостаток быстро проходит. А моя сестра не глупый ребёнок. Она уже похоронила первого мужа и будет держаться за тебя.

Мужчина не может признать превосходство другого. Точнее: может. В чём-то. Во взятии интегралов или в рубке с коня. Но не "по жизни". А уж взрослый воин в отношении юноши... "Хороший мальчик. Ему есть куда расти и чему учиться".

Урдур всё-таки пытается отказаться от предложенной чести.

-- Если я возьму её в жёны - люди будут говорить...

Ну, это вообще лепет.

-- Славный алдар не может заткнуть вонючие пасти сплетников? Тебе показать, как нужно отрезать грязные языки? У меня есть для этого очень хорошие инструменты - могу подарить.

Если мужчина не может защитить свою честь и свою женщину, то чего ради мы тут время переводим? "Ты - никто. И звать - никак".

-- Э... ты говорил о свадебных подарках. И каковы же они?

Ну вот! Конструктивный подход. А то ломается...

-- Достойные. Тебя и моей сестры. Иди, готовься. Бракосочетание - в полдень.

-- Э... Но нельзя же так! Мне надо подумать, посоветоваться...

-- Думай, советуйся. В полдень - в церкви.

-- А Аслан?

-- Отыграем свадебку - тогда и выпущу. Иди.

Аким провожает Урдура за порог. И немедленно вскакивает назад. Прямо светится от радости:

-- Так чего?! Сдыхались?!

-- Погоди. Не кажи "гоп" пока не перескочишь. Мда... Приступаем к оптимизация динамики работы тяглового средства передвижения, сопряжённой с устранением изначально деструктивной транспортной единицы.

-- Ч-чего??! Эт ты по каковски сказал?

-- Наречие такое. "Заумь" называется. Перевожу: "баба с возу - кобыле легче". Приведи себя... в соответствующий вид. Скажи Гапе, чтобы Марьяну... ну... подготовила. Одежда там, наряд подвенечный... Да! И самой - скажи! А то как-то... тут свадьба - а невеста не в курсе.

Аким, радостно подскакивая на ходу, убегает.

"Отдавали молодУ на чужую сторонУ.

Ой, лышеньки-лихо, на чужую сторонУ".

Ну, типа - "да". Сдыхались.

***

Чарджи сидит, мрачно уставившись в пол. В мой, безвозвратно испорченный персидский ковёр. Крутит в руках палочку "для ковыряния в левом ухе". "Шофёрская привычка" - я стащил у Ноготка, даже не заметил как.

-- Почему ты выдаёшь её за неизвестного человека? За старика? В дальние края?

Вона чего. "Старая любовь не ржавеет". Вроде, и отгорело всё, а снова... беспокоит и потягивает.

-- Потому, что её надо выдавать замуж. "За неизвестного"... А за кого "известного"?! - За тебя, что ли? Ты же мне сам говорил: "Я инал, наследник ябгу! Даже сестра твоя - мне не ровня".

-- А ты... ты бы отдал?

-- А ты спросил? Ничего не изменилось. Ты - инал. Марьяша - дочь Акима. Ольбег вот только вырос. Чужие дети быстро растут. Не твои. И не мои.

Чарджи продолжал крутить палочку. Потом вдруг взорвался, отшвырнул прутик в стенку, вскочил на ноги, зашипел мне в лицо:

-- Почему?! Почему мне нравятся те же женщины, что и тебе?! Почему они с тобой, а не со мной?! Почему ты всегда опережаешь?!

О-ох... вот только этого... а вы говорите пневмат... тут и кулаком мозги вынесут... просто от полноты чувств.

-- Уймись. Сядь. "Почему такие же"... Мы с тобой одной крови. Разной, но одной. Хуже - одной души. Почему я первый? - Потому что я - не инал. Я вижу человека, ты - обёртки. Титулы, родословные, имения... Как ты оцениваешь воина в бою? По его движениям? Или по размеру родового кладбища? А женщину? - По высоте шапки её родителя? В глаза смотри людям. Истина там. Иногда её можно разглядеть. Жизнь - бой. В котором женщина - "товарищ по борьбе". А не лялька, цацка, мамка или ломовая лошадь. "И вечный бой. Покой нам только снится". Вечный. До гробовой доски.

Помолчал. Мрачно как-то получается. Безысходно. Перестать быть иналом - он не может.

-- Да и "всегда"... всего пару раз и было. А так-то... Где уж мне. С плешью против тебя, красавчика. Бабы-то через одну за тобой умирают...

-- То-то и оно. Что через одну. Через ту, которую надобно.

Ну вот, накал озлобления спал. А вот начал бы я... вести себя неправильно, насмехаться, к примеру... В рубке Чарджи лучше меня.