Оды

Негодней вырастили; наше

Будет потомство еще порочней.

Пер. Н. С. Гинцбурга

7

Астерида, зачем плачешь о Гигесе?

Ведь с весною его светлый Зефир примчит

Вновь с товаром вифинским,

Верность свято хранящего.

Лишь на небо взошла злобной Козы звезда,

К Орику отнесен Нотом, он там в слезах

Не одну, сна не зная,

Ночь провел одинокую,

Искушала хотя всячески хитрая

10 Няня Хлои его, гостеприимицы,

Говоря, что пылает

Так к нему, к твоей радости.

Сказ вела, как жена, вины облыжные

Вероломно взведя, Прета подвигнула

Против Беллерофонта,

Чтоб сгубить его, чистого;

Как чуть не был Пелей передан Тартару,

Ипполиту когда презрел, магнезянку,

И другие рассказы

О любовных грехах вела,

Втуне, ибо пока глух он к ее речам,

Как Икара скала... Лишь бы тебя саму

К Энипею соседу

Не влекло больше должного.

Хоть и нет никого, кто б с той же ловкостью

Гарцовал на коне по полю Марсову

И чрез Тусскую реку

Переплыл с той же скоростью.

Ночь придет - дверь запри и не выглядывай

30 Из окна, услыхав флейты звук жалобный,

И хотя бы жестокой

Звали, будь непреклонною.

Пер. Г. Ф. Церетели

8

Ты смущен, знаток языков обоих!

Мне, холостяку до Календ ли марта?

Для чего цветы? С фимиамом ящик?

Или из дерна

Сложенный алтарь и горящий уголь?

Белого козла и обед веселый

Вакху обещал я, когда чуть не был

Древом придавлен.

В этот светлый день, с возвращеньем года,

10 Снимут из коры просмоленной пробку

С амфоры, что дым впитывать училась

В консульство Тулла.

Выпей, Меценат, за здоровье друга

Кружек сотню ты, и пускай до света

Светочи горят, и да будут чужды

Крик нам и ссора.

Брось заботы все ты о граде нашем,

Котизона-дака полки погибли,

Мидянин, наш враг, сам себя же губит

20 Слезным оружьем.

Стал рабом кантабр, старый друг испанский,

Укрощенный, пусть хоть и поздно, цепью,

И, оставя лук, уж готовы скифы

Край свой покинуть.

Брось заботы все: человек ты частный;

Не волнуйся ты за народ; текущим

Насладися днем и его дарами,

Брось свои думы!

Пер. Г. Ф. Церетели

9

Прежде дорог я был тебе,

И руками никто больше из юношей

Шеи не обвивал твоей,

И счастливей царя был я персидского!

- Прежде страстью горел ко мне,

И для Хлои забыть Лидию мог ли ты,

Имя Лидии славилось,

И знатней я была римлянки Илии.

- Мной для Хлои забыто все,

10 Нежны песни ее, сладок кифары звон;

За нее умереть готов,

Лишь бы только судьба милой продлила век.

- Мне взаимным огнем зажег

Кровь туриец Калай, Орнита юный сын;

За него дважды смерть приму,

Лишь бы только судьба друга продлила век.

- Если ж прежняя страсть придет

И нас свяжет опять крепким, как медь, ярмом;

К русой Хлое остынет пыл,

20 И откроется дверь снова для Лидии.

- Хоть звезды он красивее,

Ты ж коры на волнах легче и вспыльчивей

Злого, мрачного Адрия,

Я с тобой хочу жить и умереть с тобой.

Пер. Н. С. Романовского

10

Если Дона струи, Лика, пила бы ты,

Став женой дикаря, все же, простертого

На ветру пред твоей дверью жестокою,

Ты меня пожалела бы!

Слышишь, как в темноте двери гремят твои,

Стонет как между вилл, ветру ответствуя,

Сад твой, как леденит Зевс с неба ясного

Стужей снег свеже-выпавший?

Брось же гордость свою ты, неприятную

10 Для Венеры, чтоб нить не оборвалась вдруг;

Ведь родил же тебя не Пенелопою

Твой отец из Этрурии!

И хотя бы была ты непреклонною

Пред дарами, мольбой, бледностью любящих

Между тем как твой муж юной гречанкою

Увлечен, все же смилуйся

Над молящим! Не будь дуба упорнее

И ужасней в душе змей Мавритании;

Ведь не вечно мой бок будет бесчувственен

20 И к порогу и к сырости!

Пер. А. П. Семенова-Тян-Шанского

11

О Меркурий-бог! Амфион искусный,

Обучен тобой, воздвигал ведь стены

Песней! Лира, ты семиструнным звоном

Слух услаждаешь!

Ты беззвучна встарь, нелюбима, - ныне

Всем мила: пирам богачей и храмам!..

Дайте ж песен мне, чтоб упрямой Лиды

Слух преклонил я,

Словно средь лугов кобылице юной,

10 Любо ей сказать; не дает коснуться;

Брак ей чужд; она холодна поныне

К дерзости мужа.

Тигров ты, леса за собою властна

Влечь и быстрых рек замедлять теченье;

Ласкам ведь твоим и привратник ада,

Грозный, поддался

Цербер-пес, хотя над его главою

Сотня страшных змей, угрожая, вьется;

Смрадный дух и гной треязычной пастью

20 Он извергает.

Вняв тебе, средь мук Иксион и Титий

Вдруг смеяться стал; без воды стояли

Урны в час, когда ты ласкала песней

Дщерей Даная.

Слышит Лида пусть о злодейках-девах,

Столь известных, пусть об их каре слышит!

Вечно вон вода из бездонной бочки

Льется, хоть поздно.

Все ж виновных ждет и в аду возмездье.

30 Так безбожно (что их греха ужасней?),

Так безбожно всех женихов убили

Острым железом!

Брачных свеч была лишь одна достойна.

Доблестно отца, что нарушил клятву,

Дева ввесть в обман приняла решенье,

Славная вечно.

"Встань, - она рекла жениху младому,

Встань, чтоб вечный сон не постиг, откуда

Ты не ждешь. Беги от сестер-злодеек,

40 Скройся от тестя!

Словно львицы, вдруг на ягнят напавши,

Так мужей своих они все терзают;

Мягче их - тебя не убью, не стану

Дверь запирать я.

Пусть за то, что я пощадила мужа,

Злой отец меня закует хоть в цепи;

Взяв на судно, пусть отвезет в пустыню,

В край Нумидийский.

Ты ж иди, куда тебя ноги ль, ветры ль

50 Будут мчать: шлют ночь и Венера помощь.

В добрый час... А мне над могилой вырежь

Надпись на память..."

Пер. Н. С. Гинцбурга

12