Оды

Ты твердишь, про Эака род,

Как сражались в боях близ Илиона стен;

Сколько ж стоит кувшин вина

Лоз хиосских и кто воду согреет нам,

Кто нам дом отведет, когда

Хлад пелигнов терпеть кончу я, - ты молчишь.

Дай же, мальчик, вина скорей

10 В честь полуночи, в честь новой луны, и дай

В честь Мурены: мешать с водой

Можно девять, иль три киафа взяв вина.

Тот, кто любит нечетных Муз,

Тот - в восторге поэт - требует девять влить;

Тронуть киафов больше трех,

Ссор боясь, не велят голые Грации,

Три, обнявшись всегда, сестры.

Рад безумствовать я: что ж берекинтских флейт

Звуки медлят еще свистеть?

20 Что, молчанье храня, с лирой висит свирель?

Рук скупых не терплю ведь я:

Сыпь же розы щедрей! С завистью старый Лик

Шум безумный услышит пусть,

Пусть строптивая с ним слышит соседка шум.

Вот уж взрослая, льнет к тебе

Рода, блещешь ты сам, Телеф, в кудрях густых,

Ясный, словно звезда, - меня ж

Иссушает, томя, к милой Гликере страсть.

Пер. Н. С. Гинцбурга

20

Ты не видишь, Пирр, как тебе опасно

Трогать юных львят африканской львицы?

Вскоре ты сбежишь после жарких схваток,

Трус-похититель;

Вот, стремясь найти своего Неарха,

Юных круг прорвет лишь она, - и страшный

Бой решит тогда, за тобой, за ней ли

Будет добыча;

Ты спешишь достать из колчана стрелы,

10 Зубы та меж тем, угрожая, точит;

Сам судья борьбы наступил на пальму

Голой ногою;

Легкий ветр ему освежает плечи,

Кроют их кудрей надушенных волны

Был таков Нирей, иль с дождливой Иды

На небо взятый.

Пер. Н. С. Гинцбурга

21

О ты, с кем вместе свет мы узрели, знай:

Судьбе ль укоры, шутки ли ты несешь,

Раздоры иль любви безумье,

Легкий ли сон, - о скудель благая!

С какою целью ты ни хранила б сок

Массикский, - можно вскрыть тебя в добрый день.

Сойди ж - веленье то Корвина:

Требует вин он, стоявших долго.

Речей Сократа мудрых напился он,

10 Но все ж не презрит, сколь ни суров, тебя:

И доблесть древнего Катона

Часто, по слухам, вином калилась.

Ты легкой пыткой тем, кто угрюм всегда,

Язык развяжешь; трезвых людей печаль

И замыслы, что зреют втайне,

Вскрыть ты умеешь с шутливым Вакхом;

Вернуть надежду мнительным можешь ты,

Внушить задор и сил бедняку придать:

Испив тебя, он не страшится

20 Царских тиар и солдат оружья.

Пусть Вакх с Венерой благостной будут здесь,

И в хоре дружном Грации. Пусть тебя

При ярких лампах пьют до утра,

Как побегут перед Фебом звезды.

Пер. Н. С. Гинцбурга

22

Страж окрестных гор и лесов, о Дева,

Ты, что, внемля зов троекратный юных

Жен-родильниц, их бережешь от смерти,

Ликом тройная!

Будет пусть твоей та сосна, что сенью

Дом венчает мой; да под ней тебя я

Кровью одарю кабана, что грозен

Сбоку ударом.

Пер. Г. Ф. Церетели

23

При новолуньи, если возденешь ты

Ладони к небу, честная Фидила,

И Ларов ублажишь плодами,

Ладана дымом, свиньей-обжорой,

Не тронет Африк пышной лозы твоей

Дыханьем вредным, ржа смертоносная

Не обесплодит нив, и стада

Вред не коснется поры осенней.

Тельцы, на жертву впредь обреченные,

10 Что ходят в дебрях снежного Алгида

Иль от албанских трав тучнеют,

Кровью пусть красят жрецов секиры.

Тебе не надо крошек-богов смягчать

Овец двухлетних жертвой обильною,

Тебе, что розмарина веткой

Их украшаешь и ломким миртом.

Когда коснется длань равнодушная

Плиты алтарной, Ларов разгневанных

Богатство жертв смягчит не лучше

20 Полбы святой и трескучей соли.

Пер. Г. Ф. Церетели

24

Хоть казною своей затмишь

Ты Аравию всю с Индией пышною,

Хоть займешь ты строеньями

Сушу всю и для всех море открытое,

Но едва Неминуемость

В крышу дома вобьет гвозди железные,

Не уйдешь ты от ужаса,

И главы из петли смертной не вызволишь.

Лучше жить, как равнинный скиф,

10 Чья повозка жилье тащит подвижное,

Или как непреклонный гет,

Где межою поля не разделенные

Хлеб родят на потребу всем;

Где не больше, чем год, заняты пашнею,

А затем утомленного

Заменяет другой, с долею равною;

Там безвредная мачеха

Не изводит сирот - пасынков, падчериц;

Жен-приданниц там гнета нет,

20 И не клонит жена слух к полюбовнику;

Там приданым для девушки

Служит доблесть отцов и целомудрие,

Что бежит от разлучника,

И грешить там нельзя: смерть за неверность ждет!

О, кто хочет безбожную

Брань и ярость пресечь междоусобицы,

Если он домогается,

Чтоб "Отец городов" было под статуей,

Пусть он сдержит распущенность,

30 И он будет почтен: только... потомками:

Мы завистливы, - доблесть нам

Ненавистна, но лишь скрылась, скорбим по ней!

Для чего втуне сетовать,

Коль проступок мечом не отсекается?

Что без нравов, без дедовских,

Значит тщетный закон, если ни дальние

Страны, зноем палимые,

Ни конечный предел Севера хладного,

Ни края, снегов крытые,

40 Не пугают купца? Если справляется

С грозным морем моряк лихой?

Это - бедность, презрев трудный путь доблести,

Все свершать, все сносить велит,

Бедность, что за позор всеми считается.

Не снести ль в Капитолий нам,

Клик внимая толпы нам рукоплещущей,

Иль спустить в море ближнее

Жемчуг, камни и все злато бесплодное,

Зла источник великого,

50 Если только в грехах вправду мы каемся?

Надо страсть эту низкую

С корнем вырвать давно, и на суровый лад

Молодежь, слишком нежную,

Воспитать... На коня вряд ли сумеет сеть

Знатный отрок, охотою

Тяготится, зато с большею ловкостью

Обруч гнать тебе греческий