Офелия

«Если мы столько лет воюем с обитателями того мира, что наслоился на наш, насколько же они сильны? – вглядываясь в линии своего рисунка, подумал Питер. – Это же именно настоящая война, где гибнут наши солдаты, защищая нас от вторжения! И договориться они не могут, потому что оттудыши не знают нашего языка, ведь верно же. И папа правильно сказал: они не люди, а люди для них – это боль и смерть, которую несет оружие. И Офелия тоже видит в нас врагов. Она же военнопленная, получается… А если показать ей, что я не враг? Если я попробую научиться понимать ее, а ее саму научу понимать нас? Но как это сделать? Заключить мир с тем, кто пленен, кто напуган и хочет тебя убить… Это вообще возможно? Ведь, скорее всего, так и случится, как отец сказал: я к ней с добром, а она меня утопить захочет. Отомстить и съесть, как рыбу… Это сейчас она боится. А вдруг она пообвыкнет и начнет всех нас уничтожать, как в комиксах?»

– Да ну, не… Может, папа все же ошибается? – вслух произнес Питер и решил: – Поговорю с Йонасом. А еще найду в библиотеке все, что писали про русалок. Я обязан знать все о той, с кем хочу заключить мир. Потому что в нашем доме войне не место.

Перед домашними Питер извинился, клятвенно пообещал вести себя осмотрительно и не ставить родных в неудобное положение перед своими друзьями. А на следующий день попросил отца заехать с ним в городскую библиотеку после уроков, где набрал здоровенную подшивку журналов и газет со статьями, посвященными изучению оттудышей. Мистер Палмер одобрил внезапный интерес сына и даже сам помог отобрать материал для чтения. Полтора часа Питер вчитывался в статьи, но они все были слишком похожи друг на друга и не содержали почти ничего, кроме отсылок к фольклору, анатомии оттудышей с фотографиями кусков мертвых тел и немного информации о том, где тот или иной вид обитает.

Домой Питер приехал с атласом-определителем оттудышей, выданным библиотекой для чтения дома, и в такой задумчивости, что не услышал, как его окликнул Йонас, который подвязывал пышные кусты пионов. Пришлось Йону бросить в него камушком для привлечения внимания.

– Эй, Пит Безмолвный Монолит, привет! – замахал он неизменной красной бейсболкой. – Ты от зубного, что ли? Молчишь, и лицо такое… А?

– Привет, Йон! – Питер остановился и продемонстрировал другу книгу: – Вот, взял почитать. Книжка толстая, видимо, много полезного написано. Ты уже видел нашу русалочку?

Йонас неопределенно повел плечами и коротко ответил:

– Я работал.

– Эх ты! А она такая классная, хоть и дикая. Отец назвал ее Офелией.

– Ах-ха. Офелия, – кивнул Йонас и подбросил в руке секатор. – Ладно, мне еще опоры под смородиной чинить.

– Не увлекайся, – подмигнул Питер и добавил: – Я переоденусь, поем и выйду.

Уплетая сэндвич с тунцом, Питер листал библиотечную книгу. Пока дошел до главы о русалках, насмотрелся на кентавров, дриад, баргестов, пикси, келпи, диких людей и сиринов. Подивился разнообразию видов и непохожести фотографий на то, как видели оттудышей художники. Особенно позабавили картинки из старинных, еще рукописных книг. На них оттудыши выглядели настоящими исчадьями ада. Все с когтями, выпученными глазами, раззявленными зубастыми пастями. Даже пикси.

Про речных русалок было мало. То, что они красивы и изящны, Питер и без книги знал. Про «быстры, сильны и опасны» наслышан. А вот то, что окраска русалки меняется с возрастом, было для мальчишки в новинку. Оказалось, белыми у речных русалок бывают только дети. А потом белизну разбавляет слабый розовый, золотистый и голубой, появляющийся в окраске волос, ногтей и ушей. Речная русалка на цветной вклейке напоминала цветок лотоса из маминой оранжереи. Питер долго любовался этой картинкой, гадая, будет ли Офелия такой же.

– Ты прикинь, у нее платье – это она сама! – поделился он с Йонасом, когда тот устроился на скамейке передохнуть. – В смысле, что это не тряпочки, а ее тело. Классно, да?

– Ах-ха, – потягивая воду из молочной бутылки, отозвался Йонас. – Я это знаю. И про окраску тоже. Русалки взрослеют быстрее людей, так что сам скоро увидишь, какого цвета ваша.

Питер, прищурившись, поглядел на облака, заволакивающие небо. Эх, сегодня, похоже, на великах им не покататься.

– Йон, я только одно никак не пойму: у них самцы-то есть? Ни на одной картинке нет чего-то похожего на мужчину. Или они все такие… в платьях?

Йонас задумчиво почесал нос.

– Ну, я про мужиков речных русалок тоже не слышал. Да речные сами по себе редкость. Но как-то они размножаться-то должны, верно… Может, к ним морские заплывают время от времени? Знаю, что в крупных реках морские русалки иногда встречаются. Приплыл, намутил детей, уплыл.

– Или они как самки лягушек. – Питер напрягся, вспоминая сложное словцо с занятий по биологии. – А! Это… партеногенез, вот! Когда самца нет, самки рожают сами себя, во.

– Как куры, что ли? – хмыкнул Йонас. – Дурацкие птицы.

– Ага. Я и подумал: может, и речные русалки так же?