Офелия

Он рассеянно кивал, ковыряя вилкой остывшую еду в тарелке. Как-то ему расхотелось куда-либо ехать, но обижать родителей правдой он не решался. А еще Питер откровенно удивлялся, как можно уехать и оставить Офелию одну. Да, можно попросить горничную или шофера кормить ее. Но… это было бы нечестно.

«Собак можно взять с собой, – размышлял Питер, пережевывая безвкусный кусок свиной отбивной. – Они тоже будут путешествовать, видеть новое, гулять по большому городу. А Офелия тут как прикованная на цепь. В маленьком пруду. И у нее есть только я и книжки. И мячик».

Вот уже третий день Офелия грустила. Питер несколько раз пытался поиграть с ней, приносил журнал о путешествиях и разных странах, но русалочка или сидела в гроте, или плавала вдалеке, у решетки, отделяющей пруд от ручья. Вечером в среду обеспокоенный мальчишка пошел к отцу.

– Пап, с Офелией что-то не так, – сообщил он. – Она не выходит играть. И все время торчит у забора.

– Думаешь, она заболела?

Мистер Палмер отложил книгу, встал с мягкого кресла и в шлепанцах пошел в кухню. Питер поспешил за ним. Отец вытащил из холодильника рыбу, отложил несколько рыбешек в миску.

– Как думаешь, она может есть не только это? – спросил мальчишка.

– Я не уверен. Но полагаю, что русалки едят то, что могут найти в воде.

Они спустились по дорожке к пруду. Сиреневые мягкие сумерки придавали воде неповторимый темный цвет и какое-то особенное, едва различимое свечение в глубине.

– Я тут подумал… Офелия же речная русалка. А по берегам растут деревья. Может, она ест яблоки, когда те падают в воду?

Отец присел на корточки у ограждения, пожал плечами.

– Я не знаю, растут ли вообще яблони в ее мире. Пусть ест рыбу. Это надежнее.

Офелия приплыла, когда ее позвали. Нехотя, медленно, поникнув головой и опустив тряпочками уши.

– Привет, – окликнул ее Питер. – Ты чего прячешься? Я волнуюсь. Ты не заболела?

Отец сказал, что русалки не понимают человеческой речи, что Офелия выглядит нормально, что, скорее всего, она так протестует против занятий с миссис Донован. Потом кинул ей рыбешку – Офелия ее поймала и съела. Без аппетита, без радости. Мистер Палмер хлопнул сына по плечу, заявил, что, раз она ест, значит, здорова, и увел в дом.

И когда в четверг после завтрака Питер размышлял над тем, может ли кто-то есть, когда у него что-то болит, в его комнату заглянула Агата.

– Пирожок, там тебя Йонас у ворот высвистывает, – сообщила она. – Выйди уже к другу.

Питер охнул, подскочил на месте, бросился к тумбочке у кровати и зашарил там в поисках коробки с карманными деньгами.

– Агата, мы с друзьями в кафе сегодня! – крикнул он сестре, пробегая мимо нее к выходу из дома. – Маме передай, что я к ужину вернусь!

– Только не тресни! – съязвила Агата ему вслед.

Красная бейсболка Йонаса маячила среди кустов жасмина у ворот. Питер так торопился к нему навстречу, что дважды едва не упал, споткнувшись об собственный велосипед. Перед другом он предстал взъерошенным и пыхтящим.

– Привет, Пит Сегодня Тормозит, – усмехнулся Йонас. – Все отменяется?

– Нет, конечно! – поспешно откликнулся Питер. – Привет. Поехали? Если успеем раньше Кевина, нам достанется самое вкусное!

Йонас крутанул бейсболку на пальце, надел ее козырьком назад и запрыгнул на велосипед. Питеру что-то в нем показалось странным. Сегодняшний Йонас не был похож на себя прежнего. Вроде те же шутки и приподнятое настроение, но что-то в нем было не так.

– Пит, ты едешь? – крикнул он, постепенно разгоняясь.

– Подожди! – воскликнул Питер и поднажал на педали, догоняя друга.

Поравняться им удалось только за деревней. Йонас оглянулся, сбросил скорость, и Питер быстро догнал его.

– Ты чего сегодня такой? – пропыхтел Питер, морщась от тяжести в мышцах.

– Какой? – приподнял брови Йон.

– Странный. Умотал вперед, будто ты не со мной. А перед этим два дня где-то болтался. И ушел перед этим, ничего не сказав. Йон, что не так?

Йонас опустил голову, покосился куда-то в сторону, где за обочиной колыхалась на ветру спеющая пшеница.

– Пит, ты ни при чем, – глухо ответил он. – А последние два дня я работал в автомастерской. Мне деньги нужны были. Хотя бы на то, чтобы с тобой в кафе сходить.

И тут Питеру стало чудовищно стыдно. Ему-то родители чуть ли не каждый день дают деньги на карманные расходы, а Йонас на себя зарабатывает сам. Еще и тетка у него деньги отнимает регулярно. А он, Питер, что за друг, если этого не помнит?

– Прости, Йон, – покаянно произнес Питер. – Я дурак. Я забыл, что ты сам за себя…

– Ах-ха. Все нормально. Давай наперегонки до поворота?

И словно исчезло что-то злое и тяжелое, висящее над макушкой Питера и давящее. Йонас улыбнулся, и сразу все стало как раньше. И мальчишки понеслись по дороге к Дувру, горланя песни, обгоняя друг друга и балансируя на железных конях, раскинув руки в стороны.