Офелия и Брут

— Да. Этого точно никто не знает. Даже я сам…

Бабушка была старенькой и немного повернутой на огне, электричестве, в общем на всем, что светит или греет. Отвернешься, и она тут же выключит плиту там или лампу. Если почует любой дым, так закричит: «Пожар, пожар». И тогда нужно ее ловить, чтобы она не выскочила на лестницу в ночной рубашке.

Родители здорово с ней мучались. А меня тогда все ее истории страшно забавляли. И однажды я решил бабушке подыграть. Разжег в пепельнице небольшой костер и сунул ей под кровать. Крикнул в ухо: «Горим, бабуля».

Думал, сейчас она подскочит, побежит. Родители за ней, я за ними. Будет весело…

Она не подскочила. И даже не встала.

А потом родители вызвали врача. Тот сказал:

— Сердечко остановилось. Не молодая уже. Что вы хотите…

Что такое инфаркт, я узнал только спустя несколько лет. И до сих пор пытаюсь понять… Пытаюсь вспомнить ее лицо до того как я зажег спичку… Пытаюсь вспомнить дышала она еще или нет, когда я крикнул ей… Но ничего не получается…

Конечно, родители могли бы что-нибудь прояснить, но боюсь у них спрашивать. Если был я виноват, то какой с меня спрос — с маленького. Они себя винить будут. А так — они думают, что все было своим чередом.

А я в этом не уверен…

Они снова помолчали.

Опять покурили.

Ехать еще было долго.

— Ей было девятнадцать… Брюнетка. Все при себе. Идет как плывет. Заводила мужиков на раз.

Я ревновал ее. А она, конечно, злилась и иногда нарочно делала вид, что ее еще кто-то интересует кроме меня.

Так мы и встречались с ней два года. День миром, два в скандалах. Но дело все же шло к свадьбе. Мы даже назначили день. Она заказала платье. Разослали приглашения. Все должно было быть как у людей…

В тот вечер мы зашли с ней в бар. Посидели. Выпили по рюмочке. Меня потянуло к бильярду.

Она обычно не очень была довольна, когда я отходил шары покатать. Но в этот раз ничего не сказала.

Мне фартило, пока я не оглянулся на нее. Смотрю: тип к ней какой-то клеится. Говорит что-то. Потом за руку взял. Что-то пальцем ей на ладони выводит.

Я хотел было рвануться к нему. Но решил скандал новый не поднимать. Может, гадает ей там какой-нибудь чудак. Водятся же такие безобидные придурки. Но глазом так кошу в их сторону на всякий случай.

А игра, конечно, уже не идет. То кий мимо шара, то шар — мимо лузы. Понятно, какая там игра, если он на ее плечи уже свой пиджак набросил.

Конечно, в том углу здорово от кондиционера дуло. Но ей-то уж не стоило принимать его пиджак. Я бросил кий и пошел к ним:

— Поехали домой.

— Чего вдруг?

— Поехали.

— Здесь так хорошо. Зачем торопиться?

Тот субчик, что ее обхаживал, даже не посмотрел на меня. Я мог бы сказать ему пару ласковых, но в чем собственно он виноват. Сидит девушка одна, скучает. Я и сам бы, будь свободен, за такой приударил.

Это она должна была его отшить, сказать, что не одна. А она, видимо, чтобы показать, что и без меня может прекрасно обходиться, его не отшила. Думала, что я шум поднимать здесь не стану, начну ее уговаривать, извиняться за то, что оставил одну.

Но я на такие финты поддаваться не собирался:

— Через полчаса я уезжаю.

— Как хочешь, — пожала плечами.

Мне кровь бросилась в голову. Но я опять же сдержался. Сказал ей как бы спокойно:

— Смотри. Придется одной добираться…

— Не волнуйся. Доберемся…

Мне нечего было сказать.

Играть расхотелось напрочь и я отошел к стойке бара, заказал себе еще рюмочку.

А публика разогрелась, в углу уже танцевать начали. И она туда же. Боже, как она танцевала.

У нее всегда неплохо получалось. А тут просто себя превзошла. Ее бедра, грудь так и ходили ходуном, рвались из-под юбки и кофточки.

Весь бар на нее вылупился Все мужики мысленно лапали ее. И она знала это. И еще знала, что я среди этих мужиков. И потому все больше входила в раж. Она ведь танцевала не для них — для меня. Чтобы я сдался, подошел к ней и на коленях вымаливал прощения.

Я бы так и сделал, наверное, если б не мысли о свадьбе. Дать слабину накануне — значит подписать себе приговор на весь семейный век.

— Нет, — сказал я себе и опрокинул еще рюмку.

А она уже танцевала с каким-то новым мужиком. Он положил руку на ее талию. На мою талию…

Смотреть на это было, сам понимаешь…

Я был уверен, что после моего ухода, она тут же потеряет интерес и к мужикам, и к танцам. Возьмет такси и вернется домой. Походит по квартире, помается и позвонит мне…

Так и не уснул в ту ночь. Все ждал ее звонка. Но она не звонила.

Несколько раз я терял терпение и поднимал трубку, чтобы позвонить самому. Но в последний момент останавливал себя:

— Слабак. Никуда она не денется. Объявится завтра, как миленькая. Будет прощения просить…

В тот день у меня был выходной, но, понятно, какой тут отдых. И с утра я пошел на работу. Там всегда найдется что-нибудь отвлекающее. А когда она позвонит, как бы между прочим скажу:

— Не сейчас. После работы. Может быть…

А за одно еще один выходной заработаю. Его потом к медовому месяцу можно будет добавить.

На работе мне обрадовались:

— Вовремя ты объявился. Дежурный на пульте уже час как пересидел — сменщик у него заболел. А найти кого-нибудь в выходной…