Офелия и янтарные хроники

– Твои глаза уже такие же тёмные, как у Пана и Елены, Офелия. Я… Ты больше не должна выходить из Янтарного дворца. Только здесь ты в безопасности, понимаешь? – Его голос внезапно задрожал. – Безвременье тебе необходимо.

– Ч… что? – заикаясь, переспросила я.

С тех пор как Леандр в прошлый раз сказал, что у меня в запасе ещё несколько лет, я старалась не думать о состоянии своих глаз, возможно, потому, что мне так хотелось в это верить. Но теперь меня будто накрыло душной волной. Внезапно у меня возникло ощущение, что я повисла вверх ногами посреди водопада времени. Не знаю, где верх, где низ. Потеряла опору. И не могу дышать.

– В Лондоне ты говорил, что всё не так плохо, – пробормотала я.

– Я просто не знал, как тебе сказать. В прошлый раз уже всё было… нехорошо. – Он потёр лицо обеими руками. – И я подумал, что пугать тебя жестоко, ведь время ещё не пришло. Чёрт, это какой-то кошмар! У меня никогда этого не получалось, но ты мне нравишься, и я потерял голову и так надеялся… Я надеялся, что всё-таки найду какой-нибудь выход. Я собирался позволить тебе выиграть и…

– Поэтому ты продолжал мне врать? – Я попятилась, медленно сознавая, что смотрю на человека, который в последнее время скрывал от меня самое необходимое. И не один из родственников, а парень, в которого я влюбилась! Честно говоря, я не знала, что хуже.

– Мне очень жаль, – прошептал Леандр и опустил глаза. – Прости.

– Но… – Мой рот сам собой открылся и снова закрылся, потому что я не знала, что сказать, всё ещё пытаясь осознать, что же мне только что открылось. Значит, моя жизнь была почти закончена…

Краем глаза я заметила, что Прекрасная Елена поднималась по небольшой лестнице. И пока она искала под потолком уголок для своего последнего украшения, Леандр смотрел на меня так печально, что у меня к глазам подступили слёзы.

Глава 20

Вечером Грета уложила локоны в подобие башни, и крошечные бриллианты засверкали в них, соревнуясь со звёздами в ночном небе над нами. Сестра нарядилась в тёмное шёлковое платье и маленькие чёрные перчатки, которые согревали пальцы, пока не пришло время для её выхода.

Гвардия снова превратила Колизей в зрительный зал, безвременье нависло над древним сооружением шатром паутины, под которым обитатели дворца постепенно занимали места на четырёх деревянных ярусах.

Мы с Гретой пришли одними из первых и наблюдали за происходящим со своих мест на возвышении в глубине сцены. Леандра ещё ждали, как и Дария, Пана, Елену и, конечно же, Повелителя времени, у которого, несомненно, было более чем достаточно дел до выхода на пенсию. Люди умирали постоянно, по всему миру, и не собирались откладывать свой уход только потому, что некоторые Вневременны́е в Риме решили устроить праздник.

Пиппа уже сидела с Январскими и то и дело бросала на меня взволнованные взгляды, слишком заметные, честно говоря.

Если она продолжит так многозначительно мне подмигивать, кто-нибудь вскоре заметит и очень удивится. Я демонстративно отвернулась, подыскивая, на чём бы остановить взгляд, – и посмотрела на Грету.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила я сестру.

– Нормально, – ответила она. – Жаль только, что дядя Жак и тётя Бланш заболели. Они пропустят мой дуэт с Вулфи.

– Да, – рассеянно посочувствовала я. – Очень жаль.

На самом деле, конечно, они не лежали в своих постелях в Париже, страдая от гриппа. А всего-то захватили лодку совсем рядом с Янтарным дворцом. И уже начали воплощать свой план.

Пиппа встала и стала размахивать руками, чтобы снова привлечь моё внимание. Наполеон, который сидел за ней, не мог этого не заметить и бросил на меня недовольный взгляд. Боже, что случилось с Пиппой? Я попыталась ей ободряюще улыбнуться. Она махала руками и моргала так беспорядочно, как будто в ней опять проснулась мадам Розе́. А может, так и было? Или что-то пошло не так? Я подняла брови, и прапрабабушка наконец успокоилась, видимо, радуясь, что я снова на неё смотрю.

Тем временем Грета делала забавные упражнения для разминки пальцев. Её лицо озарилось волнением и предвкушением чего-то замечательного.

– Ты действительно больше не расстроена тем, что проиграла? – спросила я её. Она снова и снова переплетала пальцы, складывая замысловатые узоры.

– Пожалуй, совсем чуть-чуть. Но раз уж мне не стать Повелительницей времени, по крайней мере, смогу посвятить себя музыке, понимаешь?

Я склонила голову набок и некоторое время наблюдала за ней, за этой незнакомкой, моей старшей сестрой. Грета, вероятно, инопланетянка, потому что я просто не могла её понять, хотя всю жизнь безуспешно пыталась это сделать.

– Но почему же ты согласилась участвовать в турнире, – попробовала выяснить я, – и так стремилась победить? Почему ты так старалась выиграть, если это было не важно?

Она прервала разминку и посмотрела на меня, как будто удивляясь моей непроходимой тупости.

– Ну, потому что вот так я устроена, – объяснила она, пожав плечами. – Либо делаю что-то очень хорошо, либо не делаю вообще.

Ага.