Офелия (СИ)

Последняя корова пересекла дорогу, косясь на мальчишек тёмным влажным глазом и позвякивая медным колокольцем, и ребята покатили дальше, распевая «Я поднимусь на крышу»:

- Я поднимусь туда, где воздух чист и свеж! Я уйду от бестолковой толпы и уличного шума и буду смотреть всю ночь на звёздное шоу! И ты, милая, можешь разделить это богатство со мной! Можешь со-о мно-ой! На крышу, ввысь! Идём, детка, идём на крышу за мной! Давай, детка, пойдём на крышу со мной!

Дувр встретил их мелким дождём, и в кафе ребята прибыли мокрыми и слегка охрипшими.

- О, а вон Кевин, - Питер углядел у окошка за столиком знакомую шапку буйных кудрей и помахал рукой: - Хэй-хо, Кев!

- Опозданцы, - с укоризной произнёс Кевин и отложил в сторону журнал, когда Йонас и Питер уселись напротив него. – Я думал, усну.

- Что читаешь? – полюбопытствовал Йон, кивнув на яркую обложку.

- «Нью сайенцист».

Кевин хмуро покосился на белобрысого мальчишку и недружелюбно произнёс:

- Это ты, что ли, беглый нацист?

- Это Йонас Гертнер, мой друг, - спохватился Питер. – А это Кевин Блюм, тоже мой друг.

- И еврей, - широко ухмыльнулся Йон, глядя на кудрявого в упор.

- Я сейчас встану и тебе двину, - мрачно пообещал Кевин.

Йонас расслабленно откинулся на спинку стула.

- Если я встану, когда ты соберёшься двинуть, ты не допрыгнешь, - развязно произнёс он.

- Давайте уже поедим, а потом пойдём подерёмся на улице? – с наигранным весельем предложил Питер.

Повисла тишина. Йонас и Кевин буровили друг друга недобрыми взглядами, и Питер ощущал себя меж двух огней. «Познакомил друзей на свою голову, - думал он. – И что теперь делать?»

- Ах-ха, - первым нарушил молчание Йонас. – Чур, стыкаться будем вон на том газоне. Там бархатцы, в них валяться приятнее. И я бью первым – как и положено нацистскому агрессору. Только сразу наповал. Идёт, очкарик?

- Да иди ты, - огрызнулся Кевин и надулся.

- Как дети малые, - с укоризной сказал Питер и пошёл к прилавку выбирать себе напиток и сладкое.

Когда он вернулся, таща поднос с пончиками, любимым мороженым Кева, яблочным штруделем для Йонаса и тремя позвякивающими бутылочками кока-колы, ребята уже передумали драться и перешли на следующий уровень выяснения отношений.

- Да фигня этот твой футбол! – кипятился Кевин, подавшись вперёд через стол. – Много ума надо, чтобы мяч пинать? Что он миру даст, а? Где прогресс?

- Прогресс – это здоровые, сильные люди, - приподняв бровь, монотонно гнул Йонас. – Если все уткнутся в книжки, то человечество скоро зачахнет. Но сперва превратится в общество тощих очкариков.

- Ты мои очки не оскорбляй, - гордо заявил Кевин. – Думаешь, футболисты твои очков не носят?

Йонас тихо затрясся от смеха, закрыв лицо ладонями. Питер поставил поднос на стол и подмигнул Кевину:

- Тесла мог запросто испепелить футбольное поле вместе с игроками. А футболисты влёгкую затоптали бы Теслу. По-моему, они равны по крутости.

- Ты интересуешься Теслой? – спросил удивлённо Йонас, убирая руки от лица.

- Да. Я о нём всё знаю! – гордо объявил Кевин и подозрительно поинтересовался: - А ты что – слышал о нём?

- Да, мне отец про него много рассказывал. Ну и слухи ходили, что Анэнербе пыталась его работы внедрять в практику.

- Фигня твоя Анэнербе, - фыркнул Кевин, но взгляд его смягчился.

- Она не моя, но Тесла крут, - лаконично отозвался Йонас и потянулся к подносу: - Ух ты! Пит, да ты просто щедрющая душища! Мегагалактической доброты малый! Я тебе потом за штрудель отдам.

Рукав рубашки задался, и Питер увидел с тыльной стороны предплечья Йонаса тонкие розовые полосы шрамов, тянущиеся от локтевого сгиба к запястью. Шрамы не выглядели свежими, но Питер был готов поклясться, что три дня назад их не было. Точно: когда они играли в бадминтон у пруда, Йон был в футболке с дурацким Мики-Маусом. Это что – Лу его так поцарапал?

- Йон, - Питер толкнул друга коленом под столом. – Это что у тебя?

Йонас вздрогнул, взгляд его испуганно метнулся. Он поправил рукав и сунул в рот большой кусок штруделя. Принялся жевать, мимикой показывая, как ему фантастически вкусно. Кевин огляделся по сторонам, и пока никто из обслуги кафе не видел, быстро открыл бутылочку с колой об край скамейки. Ловко отхлебнув выступившую пену, он поднял бутылочку вверх:

- За торжество науки! – провозгласил он.

- Угум, - с набитым ртом согласился Йонас.

- Йон, я спросил, - спокойно напомнил о себе Питер и взял пончик.

Сахарная пудра щедро посыпалась на колени и рубашку. Йонас с помощью железной крышечки открыл колу себе и Питеру, запил яблочный десерт и только тогда ответил:

- Это результат тоста. Научный опыт был. Я почесался граблями.

Кевин рассмеялся, Йонас подхватил. Питер тоже усмехнулся, но в грабли не поверил. «Ладно, - решил он. – Я потом из него вытрясу правду. Может, при Кевине он не хочет говорить, но один на один со мной обязан быть честным!»

- Жалко, что про тебя не напишут газеты, - отсмеявшись, сказал Йонасу Кевин. – Я собираю вырезки про неудачные эксперименты. Твои грабли бы украсили мою коллекцию.