Офелия (СИ)

Внезапно Питеру в голову пришла прекрасная мысль. Настолько прекрасная, что он одним большим глотком допил всё, что оставалось от какао и выскочил из кухни с воплем, адресованным сестре:

- Кто последний, тот и моет посуду!

Грохоча босыми пятками по полу и ступенькам, раскинув руки и гудя, как заправский бомбардировщик, Питер промчался по дому на чердак. Там он не без труда выволок из угла ящик со старыми игрушками, уселся перед ним и открыл крышку.

Питер очень любил этот ящик. Сюда отправлялись все надоевшие игрушки, которые не были поломаны. Мама тщательно хранила их, а Питер обожал два раза в год устраивать «ревизию»: он доставал по одному всех обитателей ящика, протирал от пыли тряпицей и выстраивал в ряд. Любовался, вспоминая, кто подарил ту или иную машинку, механического барабанщика с облупившимся носом, сколько было изначально солдатиков в наборе и куда подевался прицеп от здоровенного броневика. Броневик принадлежал ещё Ларри. Когда Питер подрос, они с братом даже спорили, бывают ли на самом деле прицепы у броневиков. Питер говорил, что не бывает, а Ларри гнул своё: «Это мой броневик, у него всё возможно, ибо он – секретная разработка!»

На дне ящика жила лошадка. Старая, ещё папина. А может, даже дедушкина. Лошадка была деревянная, размером с кошку. Её можно было возить за собой на верёвке: к копытам скакуна крепились деревянные колёса. Лошадка была вороной: выкрашенная чёрной краской и покрытая лаком. Лак местами облупился, но краска оказалась очень стойкой. Хвост и грива были сделаны из толстых верёвок с распушенными концами. На спине красовалось плоское красное седло, в котором Ларри и Питер катали зверей и солдатиков, а Агата – своих многочисленных кукол. Лошадка за долгие годы успела побыть и просто лошадью, и троянским конём, и пароходом, и летающим конём Пегасом и даже грузовиком. Питер вытащил её из ящика, бережно погладил верёвочную гриву. К игрушкам он всегда относился, как к живым существам. Верил в рассказ бабушки о том, что у любимцев детей появляется душа.

- Здравствуй, - обратился он к игрушке. – Я хочу тебя кое с кем познакомить. Мне кажется, вы друг другу понравитесь.

Он достал из ящика пару пластмассовых пупсов, с которыми раньше играла Агата. Один был голый, на другом были намалёваны трусы и майка. Питер подумал, и голого отправил обратно. Мальчишка закрыл ящик тяжёлой крышкой, задвинул его на место, взял под мышку пупса и лошадку и поспешил в сад.

Агата паслась в кустах смородины и ела красные прозрачные ягоды.

- Они ещё незрелые, - скривился Питер, проходя мимо неё. – Дристать будешь.

- Питер Палмер! – вскинулась сестра. – Что за слова? Вас воспитывали на свалке?

- Где бы меня не воспитывали, дристать предстоит тебе, а не мне, - скорчил рожу мальчишка. – Или ты чувствуешь себя настолько леди, что думаешь, это тебя защитит?

Вместо ответа Агата запустила в него мелким камушком. Потом заметила игрушки у брата в руках и спросила:

- Это ты куда куклу и лошадь потащил? Пит, не смей их жечь!

- Ты меня совсем дураком считаешь? – фыркнул он. – Лошадка – семейная ценность! А в куклу ты всё равно никогда играть не будешь. И она страшная.

- Не вздумай её поджигать!

- Не буду, - отмахнулся Питер и побежал к пруду.

Он присел на корточки у воды, поставил на краю дорожки лошадку, усадил пупса.

- Офелия! – позвал он негромко. – Офелия, смотри, что я принёс!

С противоположной стороны пруда, у ограды, что-то плеснуло. Под самой поверхностью заскользило, направляясь к Питеру, светлое пятно. Он в очередной раз удивился, как быстра Офелия в воде. Пруд она пересекала секунд за пять-семь, когда торопилась. Раз – и русалочка уже вынырнула в паре метров от места, где её ждал Питер. Радостно разинула рот, махнула рукой: «Привет!»

- Привет, Офелия, - Питер присел на корточки, указал на игрушки: - Смотри-ка, что у меня тут.

В чёрных глазах русалки зажёгся интерес. Она приблизилась к ограждению, положила пальцы рук на бетонный край берега. Вопросительно склонила голову набок: «Что там? Что это?» Питер взял в руки пупса, поднёс поближе к Офелии:

- Это игрушка. Как мячик. Только похож на человека.

Офелия отпрянула, на лице отразилось удивление: тонкие брови вверх, рот буквой «О», ушки торчком. Русалка сложила ладони, изображая нечто круглое, потом указала на куклу и оскалилась.

- Ты говоришь, что это не мяч? – улыбнулся Питер. – Ну, как бы да. Только с ним играют, как с мячиком. Можно плавать. Можно просто таскать.

Она внимательно слушала, подёргивая розовыми кончиками ушей. Питер разглядел у неё в волосах тонкую голубоватую прядь, а рядом ещё одну – розовую.

- Ух ты, у тебя цвет в волосах появился! – воскликнул он. – Очень красиво. Ладно. Офелия, это игрушка. Возьми?

Он протянул ей пупса – медленно, чтобы не испугать. Офелия замерла, изучая игрушку красными точками зрачков и принюхиваясь. Взгляд переместился на Питера, и русалочка уверенно указала сперва на мальчишку, потом на куклу.

- Ага, почти человек, - кивнул Питер. – Бери, не бойся. Это тебе.