По поводу кульминационных выстрелов Андрея, мне кажется, что по достижении «точки перехода» он находился в таком состоянии, что инстинкт самосохранения у него работал на пределе, а любопытство, наоборот, практически отсутствует (об этом так же свидетельствует его поведение в бывшем резервуаре, и т.д.). Андрей потерял всё, но ничего взамен не нашёл (БНС отвечал примерно в том же духе на один из вопросов). Правда, постоянная угроза смерти тоже ушла на задний план: «А может быть, количество перешло, наконец, в качество, и начало действовать постоянное присутствие Изи с его почти неестественным равнодушием к смерти, которая все ходила около них кругами, то приближаясь почти вплотную, то вдруг снова удаляясь, но никогда не упуская их из виду». Духовно Андрей остался практически наедине с самим собой. Изю он, как ни крути, принять не может (и всерьёз взять, в том числе). В таком состоянии он постоянно заглядывает к себе «внутре» и ничего там существенного не находит. Ранее во время привала (это перед достижением резервуара) он говорит (и думает): «– Ручки зябнуть, ножки зябнуть? – сказал Андрей и сразу вспомнил дядю Юру. Дядя Юра вспоминался теперь с трудом. Он был из другой жизни». При переходе же обратно во время и место вербовки после его «смерти» в Городе, мне кажется, вполне понятно, что Андрей тем более не смотрит назад, а наоборот весь устремлён вперёд в будущее – что же будет дальше и каково мое место там? Мне также кажется, что именно этот вопрос в конечном итоге волновал АБС при написании (и уж наверняка при окончании) ГО. Быть может, Борис Натанович подтвердит или опровергнет это предположение... Так что, в конечном счёте Ваше смелое и весьма интригующее предположение о том, что Андрей предупредил Изю, мне представляется возможным вообще, но не имеющим ни смысла, ни оснований в рамках повествования ГО. Это становится ясно как из самого повествования, так и из ответов БНС. Жду возражений и комментариев!
Вышеприведенные рассуждения мне чрезвычайно близки – буквально, и по духу. Готов под ними подписаться. БНС