Офис. Нерассказанная история величайшего ситкома 2000-х

– В паре Майкла и Дуайта была удивительная магия. Майкл, со своими шаткими представлениями обо всем на свете, словно специально держал рядом с собой свою противоположность: парня, который был максимально тверд в убеждениях и тотально контролировал свою никчемную жизнь.

Б. Дж. Новак:

– У Дуайта так много разных убеждений, что непонятно, как он вообще может думать о чем-то еще. Там есть и религия, и традиции, есть всевозможная научная фантастика, которую он когда-то смотрел, есть все, что он когда-либо читал, все бабушкины сказки – все это помещается где-то на подкорке у Дуайта Шрута.

Оуэн Элликсон:

– Рэйн сделал Дуайта настолько самоуверенным, что невольно веришь в каждую странную черту его личности. Просто потому, что его собственная уверенность практически осязаема.

Халстед Салливан (сценарист, 5–9-й сезоны):

– Грег всегда описывал Дуайта как персонажа, который про правила и систему, и я воспринимаю его именно так. Он один из тех, кто убежден, что если следовать правилам, то все получится. Но именно поэтому Джиму так нравится его разыгрывать: Дуайт полностью предсказуем. Джим всегда знал, как поведет себя Дуайт, потому что тот неизменно следовал правилам. И поэтому так предсказуемо, что он стал самопровозглашенным офисным полицейским и самопровозглашенным поборником дисциплины, причем действовал часто себе же во вред.

Дэниэл Чун:

– В самом Рэйне есть многое от его персонажа. Я обожаю Рэйна. Он прекрасный и очень вдумчивый человек, но при этом тоже часто отпугивает окружающих своим видом. Он любит создавать образ слегка угрюмого человека, при этом в глубине души он чудесный и очень милый парень. А еще он абсолютно невероятный, потому что может за минуту запомнить огромный монолог для крупного плана и тут же его выдать. Он настоящий профессионал, и писать под него было сплошным удовольствием: он всегда привносил что-то свое в сценарий, но при этом с большим уважением относился к работе сценаристов. Я всегда радовался возможности работать с ним.

Марк Прокш (Нейт, 7–9-й сезоны):

– Рэйн очень интересный человек и в хорошем смысле слова чудаковатый. Он пришел на шоу с четким представлением о том, каким должен быть его персонаж. И его подход могли либо принять, либо нет, но он не собирался существенно его менять, чтобы подойти под чьи-то требования. И это очень важный момент на кастинге для сериала. Если к тебе приходит человек и у него действительно круто что-то получается, пусть и не так, как ты изначально задумывал, стоит его взять, потому что именно он сроднится со своим персонажем и именно его герой станет не просто усредненным дурачком, а вырастет в нечто большее. Я думаю, благодаря этому персонаж Рэйна стал таким мощным и никогда не фальшивил. Рэйн ни разу не отступил от изначально задуманного образа и довел его до совершенства. Кому-то его персонаж может показаться карикатурным, но для этого шоу он идеален.

Кэролайн Уильямс:

– Дуайт олицетворяет тех мужчин, которые не уверены в себе и ведут себя крайне нелепо, не понимая, что выглядят вовсе не крутыми, а просто жалкими. Он всегда казался мне самым закомплексованным из-за его постоянной потребности в гиперкомпенсации. И мне кажется, что самый неуверенный в себе подсознательно ищет лидера, чтобы тот задал ему направление. У нас регулярно проскальзывали шутки о том, что Дуайт был бы идеальной правой рукой ужасного диктатора, потому что ему неважно, какой идеологии подчиняться. Он так устроен. У нас было написано много шуток про евреев, и всем было очень смешно. Я всегда возмущалась: «Господи, это ужасно, как вы можете об этом говорить?» Абсолютно чудовищные вещи, но все равно было смешно.

Джин Ступницки:

– Помню первые попытки написать монолог Дуайта про Вторую мировую войну, из которого становится понятно, что его прадедушка был нацистом. Помню, как Майкл[38] меня отговаривал. Он говорил: «Нет, не надо, он не такой!» – «Да нет же, это сработает. Пусть у него будут фашистские корни», – отвечал я. Мы очень сомневались на этот счет, но решились, и в итоге это стало частью канона. Он тот, кто он есть, и все это приняли. Его прадедушка был нацистом.

Ли Айзенберг:

– После такого уже нельзя было пойти на попятную.

Рэйн Уилсон:

– Из него получился бы отличный нацист.

Роб Шеффилд:

– Мой самый любимый эпизод с Дуайтом – тот, в котором он произносит пламенную речь («Выступление Дуайта»), а Джим не признается, что подсунул ему речь Муссолини. И, честно говоря, в этот момент ты узнаешь про Муссолини и его философию гораздо больше, чем хотелось бы. Но Дуайту нравится эта невероятно глупая и пугающая фашистская речь, и в тот момент он по-настоящему счастлив. Возможно, для него это один из самых счастливых моментов за все время нашего за ним наблюдения. Для меня это очень эмоциональный эпизод.

Джин Ступницки: