Офис «ПиЗа»

Девчонка психанула и ушла. Парень секунд десять просидел, забрал бублики и тоже ушел. Но не за ней. Я видел в окно, как он сел в свой Митсубиши Лансер. Так спокойно, так пофигично. Правильно девчонка сделала, что ушла… А НЕ моя, слава Богу, Украине и героям, эвкалиптно-гнойниковая Лаптева вернулась:

– Где пицца?

– Еще не принесли.

– У них что, безногие официанты после зоны АТО?

– Плохая шутка. Давай не будем о политике. Политика – это игра в игре. Правил мы не знаем, никто не знает.

– Ладно, Саша, я хочу дорассказать о своем дне. Мои студенты… Я преподаю. Я развиваюсь преподавая. Душа раскрывается. Так вот, мои студенты сказали мне, что я слишком много материала им задаю. Домашние задания – это самоконтроль и саморазвитие. На своих практических я на перерыв не пускаю. Времени на всякие туалеты-буфеты – нет. Нужно знания усваивать, а не пищу. Они написали на меня жалобу заведующей, что я за четыре часа практики их не выпустила.

– А тебе нормально так долго говорить? Не устаешь сама?

– Я люблю говорить.

– Заметил.

– Говорю на перерывах, после звоню подружкам и по часу, по два… Я социальная личность, не могу быть в одиночестве. Насчет жалобы. Заведующая меня поддерживает. Но у меня после их жалобы осадок на душе остался. И теперь я вынуждена быть такой грымзой-грымзой и задавать им больше, чтобы они поняли, кто преподаватель, кто главный. Но я не хочу быть грымзой, не люблю конфликты. Они развивают только деградацию.

– Грымза – слово какого века?

– При чем здесь? Пиццу принесли. Спасибо, – бросила она официантке. – Продолжу. Не люблю ссор так же, как и жирную пищу. Знаешь, я готовлю только на пару. Даже котлеты. Они получаются некрасивыми, без корочки, но зато в них нет ни капли жира, ни капелечки. Они сочные, а не жирные. Жареные… фу… в масле стекающем – жирном. И этот жир попадает в твой организм, кровь. Майонез ненавижу – жирный. После салата с майонезом кажется, что твои ляжки весят килограммов по сто каждая и ты в дверь пройти не сможешь.

– Но сейчас ты ешь пиццу.

– Я побаловать себя должна, чтобы из-за ссоры не впасть в уныние. Знаешь, уныние – самый страшный грех.

Хм… Я думал, что самый страшный грех прелюбодеяние… твоих родителей. Тебя родили.

– Ты тоже грустный сейчас, – сказала Лаптева.

– Я устал. День непонятный. Давно не разговаривал вот так.

– Не впадай в уныние только. Сначала ты почувствуешь себя разбитым, потом начнется депрессия, самокопание. Ты будешь искать в себе недостатки. Найдешь много чего, жизнь свою начнешь анализировать. Анализ будет неутешительным. В один день ты посмотришь на себя в зеркало, заплачешь, пойдешь и прыгнешь с крыши.

– Чего это вдруг?

– Не прячься от людей. Не расстраивайся, что давно так не разговаривал ни с кем. Поговори! Легче станет. Когда я чувствую, что впадаю в уныние, начинаю заниматься рукодельем.

Капец. Я же парень. Что мне прикажешь – рукоблудством или рукоприкладством заняться?

– Я охрененно счастлив, что давно ТАК не разговаривал. Надеюсь, такого плана это последний мой разговор. И я люблю одиночество.

– Это ненормально.

– Слушай, можно вопрос?

– Конечно, поговори со мной.

– Ты молода, стильна, есть машина. И ты худая, прости – стройная. Почему ты помешена на саморазвитии? Ты уже саморазвилась. Тебе это в жизни помогает? Ты этим заработала на машину или что?

– Машину мне подарили мама и папа.

– Саморазвитием на квартиру заработала?

– Я живу с родителями. Они сейчас ремонт делают. Я была против ремонта. Грязь, пыль. Мама все вымывает. Знаешь, мне так жалко маму. Сегодня утром встала я себе овощи на пару делать, а мама полы отчищает. Я посмотрела не нее и говорю: «Мне так тебя жалко, аж сердце защемило. Трудишься». Я ушла на работу с горечью на душе.

– Взяла бы сама полы почистила. Вместо фитнеса, йоги.

– Нет, как я? Мне нужно работать, это не мое занятие. Я не могу переключаться с уборки на развитие. И йога – это идеология.

– Идеология немытого пола и «непомощи» близким?

– Тебе не понять. Не хочу на это заморачиваться. Папа в больнице сейчас. Сердечный приступ был. Мама деньги у соседей занимала… А тут еще и ремонт. Зачем?

– Да, зачем занимать деньги, если можно на время отказаться от фитнеса и остальной хрени. Да и зарплату свою отдать. Ты же получаешь.

– Последние два месяца зарплаты нет. Там у нас свои дела. Практически всем выдали деньги, а мне нет.

– Так иди в бухгалтерию, деньги выбей. Это же твоя работа, твои деньги. Не будь лохом, так сказать.

– Если я пойду, то поссорюсь с бухгалтершей, превращусь в грымзу. Не хочу ссориться, ссоры разрушают.

– Какая разница, если родителям помощь нужна. Странную идеологию ты проповедуешь. Антиродительскую.

– Не хочу из-за проблем запирать себя в четырех проблемных стенах. Я социальная.

– Все, что социально – ущербно. Взять хотя бы социальные правительственные программы…

– Не хочу злиться на тебя. До свидания! Всех благ.

– Угу…

Лаптева ушла. Правду говорил Комар. Не нужно никому завидовать, не нужно ни на кого равняться. Ты же не знаешь, с чем сравнивают. А вдруг не сравнивают, не «равняют», а «рОвняют». Ровняют с землей! Это могут и любят делать люди.