Офицер Батонни: невиновных нет

Александр Атмисов Офицер Батонни: невиновных нет

– Оплюшиться можно! Ты посмотри, как разрезана булочка, тут явно работал профессионал.

– Тут работал маньяк, – поправил напарника Батонни, закуривая соломинку. Лежащая перед ними разрезанная булочка уже начала засыхать, значит, преступление совершено часа три-четыре назад. «По горячим следам не найдём», – подумал Батонни и, сделав необходимые фотографии, оставил напарника ждать судмедэкспертов, а сам поспешил в любимый бар.

Вечерело. Солнце уже спешило скрыться за стройными рядами шкафов. Лишь закат объединял все полки этого города. И запершихся за дверцами богачей, и подсыхающих на нижних полках бедняков. Как назло, на Батонни заныл укус крысы, последнее ранение на той ужасной войне.

Бармен сделал двойной пшик с бренди на Батонни и тот, наконец, расслабился. Посидеть в баре – не проступок для полицейского после смены, но важно не перейти грань и остаться в рамках приличия в любом случае. Офицер огляделся: сегодня было крайне малохлебно, да и бар – не то место, где могут встретить зожники-хлебцы или следящие за собой тосты. Из посетителей: пара ромовых баб, приторно громко смеявшихся и пытающихся перепить кусок коньячного торта. Батонни был корочно знаком с этим куском и усмехнулся. У ромовых не было никаких шансов.

– Вам записка, – бармен протянул салфетку со словами «Поднимись ко мне. К.». Лишь одна его знакомая использовала сердечки вместо буквы «о», Кокетливая Кекси. У дверей её комнаты на втором этаже он оказался через пару минут.

Одному Пекарю известно, сколько месяцев, а может, и лет, Кокетливой Кекси. Всех знакомых и клиентов она принимала при бледном слабом свете своей комнаты. Все засыхающие изюминки Кекси были обильно залачены, появляющиеся трещины максимально скрывались под толстым слоем сахарной пудры.

– Мой дорогой друг! Так рада видеть тебя! Иди сюда, обниму, – треснувшим голосом позвала Кекси, соблюдая установленный порядок. Батонни как можно аккуратнее обнял Кекси, боясь выйти отсюда в драг-макияже из пудры.

– Ты уже воспользовался моим баром? Бармен был учтив?

– Да, всё было хорошо.

– Перейдём к делу. Когда ты придёшь домой и загрузишь во Всемирном Противне его подгоревшую часть, Даркнет, у тебя будет заказ: превратить в замороженный хлеб сегодняшнее дело. У меня к тебе просьба: я заложу всё, что у меня есть, чтобы перебить ставку, – тут голос Кекси сорвался и зазвучал с нотками отчаяния, – найди этого подонка и накажи, как ты можешь. Доследственно. Я знаю, что ты не любишь, когда тебя называют продажным, но умоляю, пусть выиграет моя ставка!

– Ты знаешь: мне нужна ночь на подумать.

Кекси кивнула и махнула рукой, выгоняя его из комнаты.

Уже на улице Батонни позвонил на работу: узнать о результатах экспертизы.

– Офицер-р Батонни! – с раскатистой «р» поприветствовал его врач Багет. Батонни всегда предпочитал звонить Багету, так как при всей добродушности врача, общался тот вживую часто высокомерно, глядя свысока на остальных.

– Тебе это точно будет интер-ресно! Вспомни, из какого теста была убитая, пшеничного или р-ржаного? Молчишь? Можешь не мучаться с ответом, они оба неправильные! Она – метис! Втор-рое – маньяк оставил себе частицу убитой: внутр-ри не хватает мякиша.

– Благодарю! – коротко ответил Батонни и отключился.

Дома он всю ночь крутился на мягком полотенце и не мог сомкнуть глаз. Уснуть ему удалось только после того, как в Даркнете он принял заказ на «досудебное доказательное разбирательство с маньяком», чтобы не разорить аукционом на эту заявку Кекси. Её ставка превышала ставку конкурента, желающего замять дело, на один центаво.