Офицер черноморского подплава

Офицер флота Н.И. Монастырев, участник и свидетель революционных событий на Черноморском флоте, характеризуя офицеров, своих сослуживцев, писал: «Действительно офицерство, особенно морское, было по преимуществу дворянство в большей своей степени совсем без всяких сословных предрассудков, но объединенное определенными и твердыми понятиями о воинской чести и во многих случаях рыцарства в лучшем смысле этого слова. Политикой никто не интересовался, за редким исключением, и она была совершенно чужда понятию офицера. Интересовались офицеры своим прямым делом, науками, искусством, музыкой, но отнюдь не политикой. В доброй половине офицеры выходили из семей, где далеко не все делались военными. Поэтому в этой касте не было ничего специфического и якобы враждебного народу. Все это придумывалось и раздувалось с определенной целью революционными кругами, не брезговавшими никакими средствами, чтобы мутить народ и натравливать одних на других. Я ничуть не хочу скрывать известные недостатки воспитания офицерства, но в своей массе это был стойкий, честный и достойный доверия класс, который, в сущности говоря, был единственным по своей сплоченности в России. Что же касается привилегий офицерскому сословию, то они заключались только в том, что дети могли воспитываться в кадетских корпусах и в институтах за казенный счет, да еще в том, что офицер с билетом третьего класса мог ездить во втором – вот это и было единственными привилегиями».

Непривычные офицерскому уху слова «господин лейтенант» вместо «ваше благородие» сначала резали слух, а потом офицеры перестали обращать на это внимание. Но стала быстро падать дисциплина. Беспорядок на кораблях, расхристанный вид матросов, грязь на палубах говорили о том, что произошло что-то невероятное. Матросы в открытую пренебрегали обязанностями по службе, митинговали, критиковали офицеров, требовали отобрать у них кают-компанию, заставить их самих драить палубы и стоять вахты в кочегарках, создавая обстановку совершенно нетерпимую с точки зрения военной дисциплины. Особенно остро это проявилось на крейсерах и линкорах – кораблях, большую часть времени стоящих в базе.

На подводных лодках, где значительную часть экипажей составляли унтер-офицеры и старослужащие матросы, обстановка была несколько иной. Подводные лодки, сменяя друг друга, постоянно находились в море, а в боевой обстановке, где служба офицеров и нижних чинов идет бок о бок, власть командира и офицеров пока оставалась непререкаемой, ибо даже последний матрос понимал, что на подводном корабле невыполнение приказа означает верную смерть. Всех!

…Крымская весна, весна 1917 года, заливала все вокруг потоками мартовского весеннего солнца. Теплый, дурманящий воздух гулял над морем и городом, неся запахи цветущих садов и цветов. В такие дни особенно щемило и болело сердце у Петра Ярышкина, когда он вспоминал свою Екатерину, Катю, Катеньку… Вспоминал каждую ее черточку, жест, взгляд. Он сам не верил в такую любовь, которая захлестнула их год назад, весной 1916 года. Любовь, которая захватила все его существование, все думы… Как они счастливы были тогда… После этих воспоминаний становилось еще горше на душе. Писем от Катюши больше не было… Он очень волновался и старался загнать свои воспоминания подальше в глубину памяти… Лодка готовилась к выходу в море, и лейтенант Ярышкин загружал себя служебными делами, пытаясь силой воли отбросить эти воспоминания и перевести стрелки своей памяти далеко назад…

2 марта 1917 года пришла новость о том, что царя больше нет, что Николай II отрекся от престола. Это вызвало восторг среди уличной толпы. В Петрограде над Зимним дворцом подняли красный флаг, по всему Невскому проспекту сбивали со стен домов царских геральдических орлов, украшавших магазины и аптеки «Поставщиков Высочайшего Двора».

Этим днем подводная лодка «Морж» 1-го дивизиона Бригады Подплава Черноморского флота, ушедшая в боевой поход еще 26 февраля, у острова Кефкен потопила несколько турецких шхун и была обстреляна турецкой береговой батареей.

Утром 3 марта 1917 года в Севастополе в штабе флота получили телеграмму с текстом Высочайшего Манифеста об отречении государя императора Николая II за себя и Наследника Цесаревича в пользу великого князя Михаила Александровича.

В этот же день командующий Черноморским флотом вице-адмирал А.В. Колчак послал в Главный Морской Штаб телеграмму:

14 ч. 30 м. Секретно

3 марта 1917 г.

№ 488/оп

Для сохранения спокойствия, нахожу необходимым объявить вверенным мне флоту, войскам, портам и населению, кто в настоящее время является законной верховной властью в стране – кто является законным правительством и кто верховный главнокомандующий. Не имея этих сведений, прошу их мне сообщить. До настоящего времени в подчиненных мне флоте, войсках, портах и населении настроение спокойное.

Колчак