Офицер и шпион

БРАТ ДРЕЙФУСА НАЗЫВАЕТ «НАСТОЯЩЕГО ПРЕДАТЕЛЯ». Париж, 2 часа. Вот текст письма, посланного братом Дрейфуса военному министру: «Господин министр, единственная основа обвинения против моего брата – это неподписанное письмо без даты, утверждающее, что секретные документы были доставлены агенту иностранной державы. Имею честь сообщить Вам, что автором этого документа является граф Вальсен-Эстерхази, пехотный майор, отстраненный от активной военной службы прошлой весной по причине временного ухудшения здоровья. Почерк майора Эстерхази идентичен почерку на этом документе. Я не сомневаюсь, господин министр, что, как только Вы узнаете истинного изменника, совершившего преступление, за которое осужден мой брат, Вы предпримете немедленные действия для совершения правосудия. С глубочайшим уважением, Матье Дрейфус».

Я читаю это после второго завтрака, потом ухожу к своему окну, где делаю вид, будто погрузился в чтение романа. У меня за спиной из рук в руки передают «Депеш». «Ну вот вам пожалуйста, – говорит один из офицеров. – Видите, как ведут себя евреи: они всегда держатся вместе и не успокоятся, пока не добьются своего». Другой говорит: «Должен сказать, сочувствую я этому Эстерхази». Потом вступает третий, капитан, который вожделел к Савиньо: «Видите, тут написано, что Эстерхази написал генералу Бийо: „В утренних газетах я прочел бесчестные обвинения в мой адрес. Прошу Вас провести расследование, я готов ответить на все обвинения“». – «Он правильно поступил, – возвращается в разговор первый, – но какие у него есть шансы против всего еврейского золота?» Капитан отвечает: «Это верно. Может, объявить сбор пожертвований в пользу бедного старого Эстерхази? Подписываюсь на двадцать франков».

На следующий день я, чтобы прочистить мозги, отправляюсь в долгую верховую прогулку вдоль побережья. Далеко над морем на севере собираются огромные тучи, несущие похоронные покрывала дождей. Начало самого влажного сезона. Я пришпориваю своего коня и галопом скачу к тысячелетней сторожевой башне рибата[54] в Монастире, до нее километров пятнадцать. По мере приближения она все четче выделяется белым столбом на фоне темнеющего моря. Я взвешиваю – не заехать ли мне в этот рыбацкий порт. Но небо уже черно, как чернила осьминога, и конечно, только я поворачиваю к дому, туча проливается, словно прорезанный мешок, холодным дождем.

Добравшись до базы, я иду прямо домой, чтобы переодеться. Дверь – точно помню, что запер ее, – открыта, я вхожу и вижу Джемеля посреди гостиной. Войди я на несколько секунд раньше, и увидел бы, как он роется в моих вещах, но теперь, осматриваясь, вижу, что все на своих местах.

– Принеси воды. Мне надо помыться, – резко говорю я ему.

– Да, полковник.

В Военный клуб я попадаю, когда второй завтрак закончился, и уже в первое мгновение вижу: случилось нечто из ряда вон выходящее. Я направляюсь к моему обычному месту, и разговор тут же прекращается. Несколько старших офицеров быстро допивают то, что у них есть, и уходят. Сегодня «Депеш» аккуратно и демонстративно положена на мое кресло первой страницей вверх.

ЭСТЕРХАЗИ ОБВИНЯЕТ ПОЛКОВНИКА ПИКАРА. Париж, 10.35. В интервью «Матэн» Эстерхази говорит: «За все случившееся ответственность несет полковник Пикар. Он друг семьи Дрейфуса. Пятнадцать месяцев назад, работая в военном министерстве, Пикар открыл дело против меня. Он хотел меня уничтожить. Мсье Шерер-Кестнер получил всю информацию от адвоката Пикара мэтра Леблуа, который приходил в кабинет полковника, где ему показывали секретные документы. Начальство полковника сочло его поведение настолько неподобающим, что его с позором отправили в Тунис».