Офицер и шпион

– Решил, что сначала нужно поговорить с вами. С вашего разрешения, я бы хотел следующим проинформировать министра. Надеюсь, что узнаю об Эстерхази больше в течение ближайших двух дней. До этого времени я бы не хотел информировать генерала Гонза.

– Как хотите.

Буадефр похлопывает себя по карманам, находит табакерку, предлагает мне. Я отказываюсь. Он берет две щепотки. Мы проезжаем по площади Бастилии. Через минуту-другую доберемся уже до места, а мне нужно его позволение.

– Так вы даете мне разрешение сообщить министру? – спрашиваю я.

– Да, думаю, вам следует это сделать. Однако мне бы очень хотелось, – добавляет генерал, подчеркивая каждое слово ударом по моей коленке, – избежать нового публичного скандала! Для одного поколения хватит и одного Дрейфуса. Давайте попробуем решить это дело кулуарнее…

От ответа меня избавляет прибытие к «Отелю де Санс». Сегодня в этом мрачном средневековом сооружении кипит жизнь. Некоторое подобие официальной приемной в процессе сооружения. Появляются люди в вечерних одеяниях. А на пороге я вижу не кого иного, как генерала Гонза: он стоит и курит сигарету. Автомашина останавливается в нескольких метрах от него, Гонз роняет сигарету и направляется к нам в тот момент, когда шофер выпрыгивает, чтобы опустить для Буадефра ступеньку. Гонз останавливается и отдает честь.

– Добро пожаловать назад в Париж, генерал! – Потом он, не скрывая недоумения, переводит взгляд на меня. – А полковник Пикар? – Его слова имеют вопросительную интонацию.

– Генерал Буадефр был столь любезен, что подвез меня с вокзала, – быстро отвечаю я.

Это не наглая ложь, но и не полная правда, но я надеюсь, моих слов достаточно, чтобы прикрыть мой уход. Я отдаю честь и желаю им доброго вечера. Дойдя до угла, позволяю себе оглянуться, но оба генерала уже ушли внутрь.

Я пока не хочу информировать Гонза об Эстерхази по трем причинам. Во-первых, как только этот законченный старый бюрократ наложит руки на дело, он пожелает контролировать его и информация станет утекать. Во-вторых, я знаю, какие порядки в армии, и вполне допускаю, что за моей спиной Гонз будет взаимодействовать с Анри. И в-третьих, и это самое главное, потому что если я заручусь предварительной поддержкой начальника Генштаба и военного министра, то Гонз не сможет вмешаться и я буду иметь возможность идти по следу, куда бы он меня ни привел. Мой план не лишен некоторого коварства, иначе как бы я мог стать самым молодым полковником во французской армии?

И вот утром в четверг, в то время, когда отправившаяся в Базель группа должна впервые вступить в контакт с двойным агентом Куэрсом, я беру папку с делом Благодетеля и персональный ключ – знак моего привилегированного доступа – и выхожу в сад дворца де Бриенн. Земля, казавшаяся мне сказочной в день разжалования Дрейфуса, в августе имеет иное обаяние. Листва на больших деревьях такая густая, что министерства и не видно, далекие голоса Парижа имеют какой-то сонливый оттенок, как гудение пчел. Единственный человек, которого я вижу, – это пожилой садовник, поливающий клумбу. Проходя по выжженной коричневой траве, я обещаю себе, что, если когда-нибудь стану министром, летом буду выставлять свой рабочий стол сюда и руководить армией из-под дерева, как Цезарь в Галлии.

Дойдя до края газона, пересекаю дорожку и рысцой поднимаюсь по каменным ступеням, ведущим к стеклянным дверям министерской резиденции. Вхожу и поднимаюсь по той самой мраморной лестнице, по которой поднимался и в начале моей истории, мимо тех же доспехов и помпезного портрета Наполеона. Я открываю дверь в приемную приватного кабинета министра и спрашиваю одного из дежурных офицеров, капитана Робера Кальмон-Мезона, сможет ли министр принять меня. Кальмон-Мезон не интересуется, по какому вопросу, потому что знает: я – хранитель тайн его начальника. Он входит в кабинет, возвращается и говорит, что министр немедленно меня примет.

Как быстро человек привыкает к власти! Всего несколько месяцев назад я бы испытывал священный трепет, оказавшись в святая святых министерства, а сегодня это для меня просто рабочее место, а сам министр – всего лишь еще один военный бюрократ, прошедший во вращающуюся дверь правительства. Нынешний министр, Жан-Батист Бийо приближается к семидесяти и второй раз оказывается в министерском кресле – он уже успел посидеть в нем четырнадцать лет назад. Министр женат на богатой и утонченной женщине, и у него леворадикальные взгляды, но при этом он имеет вид идиота-генерала из комической оперы: грудь колесом, седые щетинистые усы и свирепые выступающие глаза – просто подарок для карикатуриста. Мне известна еще одна подробность, касающаяся Бийо и представляющая интерес для меня: он не любит предыдущего министра – генерала Мерсье, не любит с больших армейских учений 1893 года, когда его более молодой предшественник командовал противостоящим корпусом и победил его; он никогда не простил того унижения.

Я вхожу и вижу его у окна – министр стоит широкой спиной к кабинету. Не поворачиваясь, говорит: