Офицер Красной Армии

– Хм, – задумчиво хмыкнул Омельченко и, подойдя к карте, стал её разглядывать, после чего карандашом нарисовал два небольших кружочка. – Я не знаю, как Фролов сможет доставить к нам пленного и документы, в данный момент это фактически невозможно, мы в окружении, но единственный возможный вариант для него… Это по воздуху… Вот здесь был разгромлен штаб моторизованного корпуса, а вот тут, в ста километрах, находится аэродром, где базируются бомбардировщики, что совершают налёты на наш штаб. Если провести линии вот так и так, то аэродром пересекается двумя линиями… Товарищ полковник, передайте зенитчикам, что если появятся немецкие самолёты, пусть не стреляют, пока те не начнут бомбить. Мало ли.

– Летят, – поднимая бинокль, сказал Малкин. – Ха, а шестой дымит, видимо, ему от наших досталось.

Наша колонна была укрыта в небольшом березняке и замаскирована. В разные стороны я отправил разведгруппы с задачей взять информированного офицера, а в данный момент мы с начштаба стояли на опушке и наблюдали за шестью бомбардировщиками, что сбрасывая скорость нарезали круги над своим аэродромом.

Когда я сообщил свои планы на сегодня, к моему удивлению никто из командиров не стал говорить, что это невозможно. Нет, они тут же стали обсуждать рабочие вопросы нашего будущего рейда. Да, я решил войти в Киев, пройти его насквозь, посетив здания комендатуры, губернатора и гестапо. После чего по мостам уйти на другой берег Днепра и затеряться в лесах, дав мангруппе неделю отдыха от последних бешеных дней. Пока бойцы и командиры буквально бурлили энтузиазмом, но я знал, что у них накапливается усталость, скоро появится лёгкое безразличие, невнимательность, а это может привести к катастрофе. Так что воспользуемся моментом, отдохнём, заодно потренируемся и продолжим рейды. Немцы немного подуспокоятся, плотнее взявшись за партизанский корпус, ну а мы нанесём им удар в неожиданном месте. Там видно будет, появятся ещё жирные цели, а пока мы шли к Киеву.

Шли с некоторым крюком, я таки решил навестить второй аэродром, где базировалась основная часть бомбардировщиков и оставшаяся истребителей. Всё равно «почти» мимо шли.

Мангруппа встала от летунов в пяти километрах, я тут же выслал к аэродрому разведку. Первая неприятность – истребители находились на своих местах, под маскировочными сетями, но вот бомбардировщиков не было. Также разведчики сообщили, что охрана у аэродрома усилена. Там была батарея Флак-20, две противотанковые пушки, взвод охраны и взвод вспомогательной полиции для усиления. Шесть пулемётных позиций, два миномёта. Крепкий орешек этот аэродром. С учётом того, что со всех сторон его окружали поля – аэродром находился на окраине небольшой деревушки, где расположились лётчики, а техсостав и охрана ночевали в палатках – атака, как считали немцы, была обречена на провал.

В данный момент снайперы, задача которых уничтожение противотанкистов и расчётов зениток, выдвинулись на позиции, им в густом прошлогоднем бурьяне несколько километров ползти на брюхе, чтобы занять позиции уверенного поражения. Именно на снайперах и танкистах лежала задача уничтожения обороны аэродрома и как летного, так и технического состава. Не всего, естественно.

– Интересно, почему у немцев смешанные авиаподразделения? – задумчиво спросил Малкин.

– А это не простая часть Люфтваффе. Это карательное подразделение, которое действовало в Белоруссии. Там партизанское движение началось ещё в сорок первом. У немцев пока на фронтах господство в воздухе, хотя наши соколы и пытаются это переломить, вот они и позволили себе создать это подразделение под общим командование некоего майора Клюзе для карательных действий в своём тылу, переподчинив его охранным подразделениям. Ну а когда возник партизанский край, их перебросили сюда, не трогая линейные части Люфтваффе. На этом аэродроме есть ещё и разведывательные самолёты, один сейчас над партизанским корпусом мониторит обстановку, два на аэродроме.

– Вон оно как.

– Приказ Воронину, – обернувшись, велел я радисту, что стоял рядом с переносной радиостанцией. – Начать операцию.

– Есть! – откликнулся тот и тут же забормотал в микрофон, передавая кодовые слова Воронину.

Где-то вдали, примерно в километре от нас взревели моторы танков. Чуть позже шум начал стихать.

– Ушли, – прислушавшись, сказал Малкин, убирая бинокль в чехол.

– Это да, – согласился я. Сам я смотрел простым глазом, левая рука у меня висела в косынке. Ранение было не тяжёлым, кость не задета, мясо только, но и это было плохо. – Возвращаемся к колонне и идём следом.

Шли мы с машинами обеспечения и артиллеристами. Основные боевые подразделения находились там, где сейчас грохотало и в небо поднимались чёрные дымы от горевшей техники.