Офицер Красной Армии

– Пломбир… два, товарищ майор, – улыбнулся он.

– Ладно, – хмыкнул я и попросил продавщицу: – Шесть пломбиров.

Наблюдая, как она ловко выдавливает на кружочки бумаги белое лакомство, я чуть не пропустил вопрос белобрысого паренька в пионерском галстуке. Тот стоял в окружении таких же мальчишек и девчат, что лакомились мороженым.

– А вы разведчик? – спросил он.

– Нет, юноша, – беря первые два кружочка и передавая их Борисову, ответил я. – Я командир моторизованного диверсионного подразделения.

Пока детишки шушукались, я забрал остальное мороженное, за него уже было уплачено, поле чего мы поехали дальше, лакомясь холодной сладостью. Даже водитель от нас не отставал.

У входа в гостиницу и в фойе я привлекал внимание своей формой, правда, многие видели, что кобура у меня на поясе не была пустой. Оформившись в двухместном номере, я, наконец, переоделся в принесённый дежурной по этажу костюм – видимо, их держали специально для подобных случаев – и спустился с сержантом в столовую. Хотелось кушать. Нас накормили борщом и картофельным пюре с котлеткой. Чай тоже был ничего.

После этого мы направились в ателье к портному, тот ловко снял с меня мерки, ему не мешало даже то, что я не мог свободно шевелить левой рукой. Справился на раз-два-три.

А вечером за мной пришла машина с Омельченко, и мы поехали в Кремль. Было даже немного боязно, всё-таки увижу личность, которая действительно была в это время культовой, но быстро пришёл в себя и уже спокойно воспринимал действительность.

22 мая. 1942 год. 21 час 46 минут по московскому времени. Аэродром дальней авиации под Воронежем

– Товарищ майор, – подбежал ко мне командир второго взвода десантников лейтенант Лучик. – Погрузка личного состава закончена.

Посмотрев на четыре транспортных самолёта, это были всё те же Ли-2 вроде тех, что вывозили нас на Большую Землю, я скомандовал:

– Взлетаем.

Заняв своё место в последней машине, в салоне каждого самолёта находилось по двадцать два-двадцать четыре десантника, стал ожидать, когда наш самолёт тронется с места и начнёт полёт в глубину оккупированных немцами территорий. Рядом плечом к плечу сидели молодые парни, готовые порвать немцев, как волчат. Напротив сидел старший политрук Новиков, тоже из десантников. Он у нас будет за комиссара. В общем, людей я набрал, осталось только вернуться. Согласно последней радиосвязи, в мангруппе всё в порядке, разве что место дислокации сменили, много подозрительных личностей вокруг стало крутиться.

Взлетели мы нормально, пока самолёты гудели моторами, пересекая линию фронта, я предавался воспоминаниями. Эти дни прошли для меня… на удивление легко. Та первая наша встреча со Сталиным мне понравилась своей непринуждённой обстановкой. Мы не говорили о войне или о будущем, мы просто общались. Этот день был первым нашим знакомством, мы присматривались друг к другу, а вот потом уже начали общаться постоянно. Сталин был занятым человеком, однако три часа в день он мог мне выделять, но выделял четыре. Говорили мы обо всём. Я рассказывал о своей жизни, о том, как погиб там, как погиб здесь. Времени не хватало, чтобы рассказывать то, что было у меня на душе и в памяти.

Дал медикам обследовать себя, но как мне сообщили, ничего странного обнаружено не было, клетки у меня умирают, как и у всех.

Потом было награждение, где я предстал в форме офицера Красной Армии с новенькими погонами майора. Было вручение наград. Две медали Героя, орден Ленина, два ордена Красной Звезды и орден Боевого Красного Знамени. Последний – за взятие в плен генерала. Одна Золотая Звезда, орден Ленина и одна Красная Звезда были моими наградами ещё за похождения сорок первого года. Остальное наработал в этом году. Вчера я набрал подарков для своих парней. Особенно офицерских погон и других знаков различия, чтобы всем хватило.

Вдруг, прерывая мои воспоминания, самолёт тряхнуло, и я почувствовал, что он с лёгким креном стал снижать скорость. Встав со скамейки и пытаясь удержать равновесие, отмахнувшись от Борисова, я подошёл к кабине и, открыв дверь, заглянул внутрь:

– Что случилось? – спросил я.

– Подбили! – крикнул командир борта. – Один мотор отказал, второй еле тянет, хвостовое оперение повреждено. Они нас снизу атаковали, на фоне ночного неба обнаружили. Мы тоже вниз ушли, они нас потеряли и дальше пошли. Мы развернулись, идём обратно к линии фронта.

– Дотянем?

– Нет.

– На зенитки нарвались?

– Нет, штурман хорошо их разглядел. Это наши «Яки» Они дальше ушли, к следующим бортам.

– Ищи площадку и садись. Это приказ.

– Понял.

Вернувшись в салон, я приказал бойцам, чтобы передали друг другу, что мы идём на вынужденную. Приготовиться к жёсткой посадке.

Плюхнувшись на лавку, я зло прошептал: – Найдём-найдём… Найдём уродов! Узнаю, кто на меня охоту устроил, порву.