Офицер по связям с реальностью

– Душки-военные не слишком красноречивы, – заявила Рина. – Тогда мне придётся выступить более развёрнуто. Итак, я знаю Прасковью с ДВИ. Кто не в курсе, что это такое – это «дополнительное вступительное испытание». У нас в МГУ, помимо ЕГЭ, полагается сдавать ещё один письменный экзамен по профильному предмету. Вот там мы с Прасковьей и познакомились. И надо сказать, Богдан, Ваша жена сильно превзошла меня в баллах за это самое ДВИ, хотя я училась в крутой московской школе, а Прасковья – в обычной подмосковной. Потом Прасковья замечательно, просто лучше всех, училась в МГУ и читала всё задаваемое подряд. Едва зададут, а она уже прочитала. Мало того, она даже конспектировала – искусство, которым я, признаюсь, так и не овладела. Возможно потому, что с самого первого курса работала по специальности. А что делать? Журналист – профессия практическая. Не отказываться же, когда зовут. И вот добрая Прасковья даже шпаргалки для меня изготовляла – самой-то ей они были без надобности, она и так всё знает. В том, что мне удалось получить законченное высшее образование в лучшем вузе страны – есть и заслуга Вашей жены – мадам… как теперь твоя фамилия, Прасковья?

– Я не меняла фамилию, – ответила та.

– Странно, странно, непорядок какой-то. И Вы это допустили, Богдан?

– Допустил, – слегка кивнул Богдан.

– Ну что ж, – вздохнула Рина, смиряясь с непорядком. – Я хочу пожелать моей подруге большого личного счастья. Даже если наши профессиональные пути разойдутся, мне бы хотелось, чтобы мы навсегда остались подругами. За тебя, Прасковья! И за твоего мужа Богдана, – добавила она.

– А пути-то почему разойдутся? – поинтересовалась Прасковья, смутно чуя подвох.

– Ну, мало ли… Журналистская профессия хлопотная, часто связана с разъездами. Душки-военные таких жён не терпят. Вот я, например, завтра уезжаю на съёмки, приеду невесть когда. И какой муж-военный это бы потерпел? Вот Вы, Богдан, потерпели бы такое безобразие?

– Работа есть работа, – скромно ответил Богдан.

– Ну вот Вы лично разрешили бы вашей жене уехать на съёмки на неопределённый срок, как я сделаю завтра? («Господи, умеет же она пиарить себя прямо на автомате!» – подумала Прасковья).

– Я не понимаю, как я могу разрешить или не разрешить человеку выполнять его профессиональные обязанности, – проговорил Богдан с едва заметным оттенком раздражения. «Достала!», – подумала Прасковья.

– Вы, Богдан, какой-то нетипичный душка-военный, – заявила Рина. – Хотя по вам видно, что вы военные, – добавила она.

Вероятно, для её моно-спектакля ей требовалось, чтобы муж Прасковьи был военным, притом типичным.

– Спасибо, – проговорил Богдан. – Вы незаслуженно добры к нам. Мы оба очень мало военные и ещё меньше – душки.

– Военные-военные! – настаивала Рина. – Это видно.

Этот увлекательный разговор прервался появлением плотного брюнета лет тридцати с небольшим кавказской внешности. Он подошёл к их столу, почтительно поклонился и представился:

– Здравствуйте, дорогие гости! Меня зовут Гасан Гасанов, я хозяин этого заведения. Хорошо ли вам у нас, нравится ли кухня, обслуживание?

Родион от имени всех присутствующих заверил, что всё нравится, а Гасан продолжал:

– Я уже видел вас однажды тут, а теперь, как мне сказали, вы отмечаете торжественный день вашего бракосочетания. Это большая честь для меня. Я пошлю в подарок уважаемым молодожёнам бутылку вина, которое не продаётся в Москве. Это вино моей родины, моей родной деревни. Буду рад видеть вас всегда. – Он ещё раз поклонился и уплыл в подсобку. Через некоторое время официант принёс подарочный пакет с бутылкой.

– Он явно запал на тебя, – уверенно заявила Рина Прасковье. – Просто слюна до пола. Оно и понятно: ты – в их вкусе. – Она показала руками, в чём именно состоит их вкус: нечто пышное и корпулентное.

Богдан неодобрительно приподнял левую бровь.

– Рина, – проговорил он сухо, – прошу меня извинить, но Ваши предположения не кажутся мне уместными. Ещё раз прошу меня извинить.

– О! – радостно воскликнула Рина. – Вот и солдафон подъехал! Я говорила, что каждый военный в глубине души солдафон. (– А ещё дуболом, – вполголоса вставил Родион). Вот Вы, Богдан, себя и проявили! Вы ревнивый солдафон. И не вздумайте возражать!

Богдан неожиданно расхохотался, продемонстрировав свои сплошные зубы.

– Рина! Вы прелестны. Вы даже не представляете, какой потрясающий комплимент Вы мне отвесили. Я всю сознательную жизнь мечтал стать хоть капельку солдафоном. Старался. Упражнялся. И вот, оказывается, мне кое-что удалось. Огромное Вам спасибо. Я буду носить Ваш комплимент, как медаль. Честное слово.

– Не знаю, чем уж тут гордиться, – пробормотала Рина.

Некоторое время все жевали. Еда, в самом деле, была отменная.

Богдан успел шепнуть на ухо Прасковье:

– Ты невероятно красивая, люблю тебя безмерно. – Прасковья не поверила. Это он сказал нарочно, чтобы она не огорчалась Рининой выходкой. Ей хотелось встать и уйти куда глаза глядят.

10.

Подкрепившись, Рина снова пошла в атаку.