Офицер по вопросам информации

Его отбросило влево, и он тяжело приземлился на груду щебня. Машина развернулась, чтобы раздавить его, и это могло у нее получиться, если бы большой кусок каменной кладки не сбил ее с курса. Передние колеса с тошнотворным скрежетом врезались в камень; машина, подскочив, отлетела назад, мелькнула черным днищем, крутанулась на двух колесах…

Из-за дыма он не видел, как она перевернулась, но даже за грохотом канонады и воем пикирующих «Штук» услышал звук ее падения.

Макс схватил лежащий в камнях револьвер, заставил себя встать и пошел к ней.

«Скорая помощь» лежала на боку, ее двигатель продолжал работать. Макс не стал утруждаться и заглядывать в кабину водителя, потому что видел, как Фредди бредет в дыму. Макс не мог кинуться за ним бегом, но собрал все силы и уже приблизился к Фредди, когда тот повернул направо и стал подниматься по ступеням.

Они вели к церкви или, точнее, к тому, что осталось от нее. Большой кусок фасада исчез, и входные двери болтались на петлях. Тихий внутренний голос подсказал Максу застегнуть кобуру, входя в церковь. Он не обратил на него внимания.

Фредди не пытался скрыться. Крыша рухнула в неф, и он карабкался к тыльной стороне здания, перебираясь через поломанные балки и груды черепицы. Макс сделал предупредительный выстрел, эхо отразилось от стен и заставило Фредди остановиться на полпути. Выпрямившись, он повернулся лицом к преследователю.

Снаружи оглушительная канонада стала стихать, первый этап налета закончился. Макс продолжал прокладывать путь через обломки. В церкви, лишенной четырех стен, дым, казалось, повис в воздухе, как ладан на католической мессе.

— Она жива? Скажи мне, что она жива.

— Она жива.

— Где она?

— В подвале.

— Где именно?

— В радиусе двух миль отсюда.

Оба они понимали, что это значило. Район Гранд-Харбор, ощетинившийся городами и городками, пользовался репутацией самого густозастроенного места в Европе.

— Могу обещать тебе, что ты никогда не найдешь ее, — никогда! — если спустишь курок. Она умрет медленной смертью, ужасной смертью, худшей из всех возможных. Без пищи, без воды — этого ты для нее хочешь?

— Почему, Фредди?

— Почему? — Он коротко хмыкнул. — Господи, это вопрос и еще половинка. Как долго ты его придумывал?

— Я не понимаю.

— Я и не надеялся, что ты поймешь.

— Мы же были друзьями.

— Ты хочешь сказать, что мы больше не друзья?

Казалось, он искренне веселился, не обращая внимания на ствол, нацеленный ему в грудь.

— Скажи мне, где она.

— Ты думаешь, что можешь запугать меня этой хлопушкой? Валяй, попробуй. Но лучше не утруждайся. Нет смысла. Я никогда не скажу тебе — ни тебе, ни кому другому. — Он развел руки. — Здесь, перед Господом, я даю тебе слово.

— Ты блефуешь.

— Ты не знаешь меня, — мрачно произнес Фредди. — Это будет моей маленькой победой. Давай стреляй, она все равно умрет.

Макс резко опустил оружие, целясь Фредди в ногу; его палец застыл на спусковом крючке.

Из-за спины донесся выстрел, и Макса крутануло, словно он получил палкой по плечу. Он споткнулся и упал, схватившись за плечо, почувствовал кровь. Шок уступил место режущей боли и смутному пониманию, что в него стреляли.

Из-за колонны появился Эллиот — его пистолет, его глаза не отрывались от Макса.

— Он один?

Макс уже был готов ответить, когда Эллиот повернулся к Фредди и повторил вопрос:

— Он один?

— Думаю, что да, — сказал Фредди, медленно разгибаясь.

— Ты так думаешь или знаешь?

— Я совершенно уверен.

С каждым ответом Фредди смущался все больше.

Не сводя прицела с Макса, Эллиот поднял с земли его револьвер и отступил назад.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Фредди.

— Свою работу, — ответил Эллиот. — Прикрываю тебе спину. Я тоже работаю для Тацита.

Тацит? Это слово ничего не значило для Макса, на мгновение показалось, что и для Фредди тоже. Но тут он стал смеяться.

— Ты думаешь, это смешно? Ты видишь, что я смеюсь? Я не был бы здесь, если бы ты не вмешался.

— Эллиот… — с силой сказал Макс.

— Заткнись. — Эллиот повернулся к Фредди и кивком указал на главные двери. — Убирайся отсюда.

Фредди проскочил мимо Эллиота.

— А что ты собираешься делать с ним?

— Напряги воображение.

— Прощай, Макс, — сказал Фредди.

Слова были сказаны едва ли не от души.

Макс, потеряв дар речи, смотрел на них.

Эллиот приблизился к нему.

— Эллиот… — взмолился Макс.

— Лежи.

Макс выкинул ногу, стараясь не подпустить его к себе.

Это не может так кончиться. Это невозможно.

Его старания защититься были вознаграждены ударом ноги в солнечное сплетение.

Задохнувшись, он посмотрел снизу вверх на Эллиота, практически забыв о Фредди, — смутная фигура в дыму, наблюдающая от входа.

— Прости, — сказал Эллиот, опускаясь на колено. Он прижал ствол своего револьвера к виску Макса. — Как гласит старая пословица: «Предназначено человеку, что рано или поздно он должен умереть».

Эти слова вызвали у него какие-то туманные воспоминания. Он знал, что в свое время они заставляли его смеяться, но не мог припомнить почему. Что-то, связанное со снегом и пожилым человеком…