Офицер. Слово чести (СИ)

Всё получись, как и было спланировано, подпустили и ударили в упор. Никто не ушёл, правда, уцелевших лошадей едва с десяток набралось. Их отловили ездовые, верхом на конях казаков, что те тут оставили на сохранение, а раненых лошадей добили. Германцев, впрочем, тоже, но только после того как я отдал приказ. Шёл сбор вооружения, амуниции. Все патроны, а они подходили к пулемётам, стандарт, собирались, оружие портилось, нам карабины не нужны. Три пистолета было, один «Маузер» и два «Люгера». У нас потери тоже были, один легко, другой серьёзнее и это оказался мой штатный писарь. Пленных мне двух притащили более-менее целых. Офицер среди кавалеристов был, но погиб одним из первых. А эти рядовые. Особой информацией те не владели, допрос это ясно показал, те из Третьего кавалерийского корпуса были, и я приказал их пристрелить. Вот тут солдаты меня удивили, они проявили резкое нежелание убивать пленных. Я даже был озадачен, прикидывая как на это реагировать. Не исполнение приказа, это очень серьёзно. Тут меня подчинённые добили, они и раненых кавалеристов не тронули, решив, что им послышалось, когда я приказал их добить. Подумали, что я о раненых лошадях говорю. М-да, всё же воспитание человека из будущего, и человека из местного времени, различается сильно. Даже простые солдаты и то так воспитаны, не тронь слабого, не убивай пленного. Слишком много в них доброго, не хлебнули те ещё, не видели что германцы будут творить, да и уже творят. Для них это цивилизованные европейцы, с которыми нужно обращать как с нормальными людьми.

— Фельдфебель, постройте людей.

В данный момент шло сворачивание лагеря, мы уходили, трофеи уже все были собраны, а тут такой приказ. Когда люди построились, я их осмотрел и сказал вот какую речь:

— Посмотрите на этих двух связанных кавалеристов. Это враг, но вы этого ещё не понимаете, не нужно считать его достойным высокого звания человека. Для германцев русские, всё равно что животные, дикари, недалеко ушедшие от чернокожих каннибалов, и обращение их к нам будет соответствующие. Запомните, когда на дороге вы увидите изнасилованных женщин, забитых прикладами, убитых детей, младенца, прибитого шомполами к воротам дома, расстрелянных пленных, вспомните, что именно вы отказались уничтожать этих чудовищ. Я сам не хочу становиться подобным чудовищем, но я не они, я не буду насиловать, не буду убивать детей, но врагов буду уничтожать всеми своими силами, а они враги. Если бы эти германцы сдались сами в плен, я бы и слова не сказал и сохранил им жизнь, а эти не сдавались, их скрутили, и они пленными не считаются. Ими могут быть только те, кто пошёл на такой шаг добровольно. Этих мы оставим в живых, вы сами так решили, и это будет на вашей совести, когда эти двое вернутся встрой и будут творить на наших землях разные бесчинства. Когда те раненые на поле будут вылечены, они тоже будут это совершать. А теперь по повозкам, приготовится к движению.

Я видел, что зацепил что-то в душе своих солдат, но пока те сами не увидят зверства, сомневаюсь, что смогу их переубедить, поэтому, переговариваясь те направились к повозкам, двуколкам и телегам, но покинуть рощу мы не успели, дозорный сигнал подал. Судя по нему наши, на врагов другой сигнал. И действительно наши, мой дядька-наставник вернулся. Причём он был верхом, а его напарник из моих подчинённых солдат правил телегой, в которую был запряжён его верховой конь. Телега не пустая, что-то там есть, что накрыто дерюгой. Когда те подкатили, старый казак покинул седло и с видом фокусника сдёрнул дерюгу. В телеге стояли на станках Соколова два пулемёта «Максим». С щитами. Наши, в полном порядке. У меня в пулемётной полукоманде таких три было. Тут же два ящика с патронами и запасные ленты к ним. Какой-то солдат тут ещё свой вещмешок забыл.

— Однако, — сбил я фуражку на затылок, каска на ремне была. — Ты где их нашёл?

— Телега стояла брошенная у реки. Видимо их хозяева вплавь переправились, и драпанули, бросив имущество. Я там по следам всё высмотрел. Вот, пригнали, пользуйся на здоровье.

— Спасибо дядька, ты даже не представляешь какой ты молодец… Крапивин!

— Я, ваш бродь!

— Осмотри пулемёты, в порядке ли они, и принимай их, оформи во второй взвод. По все бумагам проведи и мне на подпись дай. Пусть два расчёта сдадут свои ручные пулемёты под германский патрон в обоз, обозники для охраны смогут использовать, и примут их. Сделай во втором взводе тачанки.

— Есть.