Офицер. Слово чести

– Понятно… – задумчиво протянул я. – Да, от денщика будем избавляться. Убивать не нужно, просто выгоним за воровство. Подкиньте в его вещи что-нибудь из моих, устроим поиски, обнаружим у него, набьёте морду и пинками прогоните. Не забудьте тихонько шепнуть солдатам в моём подразделении, за что его выгнали, чтобы не привечали, доносчиков у нас не любят. А я организую перевод его в другое подразделение.

– Кулаки почесать о морду жандармского прихвостня – это мы завсегда, – оскалился дядька.

– Сами всё сделайте, только аккуратно, чтобы никто не подумал, что это инсценировка.

– Инср… ровка? – не смог выговорить тот. – Чего?

– Игра. Не по-настоящему.

– Ага, ясно. Тогда подкидывать ничего не будем. Сейчас вернётся, и я твои часы из серебра покажу ему, скажу, что нашёл пропажу в его вещах, ну и прогоню.

– Можно и так. Действуй. Да, вечером за ужином поговорим, есть любопытная тема, думаю, вам тоже будет интересно.

– Хорошо.

Он ушёл, а я вернулся к изучению документов. Надо будет поручить моему писарю в подразделении некоторые письма переписать. Да, я старался отвечать на письма, что мне приходили. Вчера стряпчий по телеграфу подтвердил, что документы доработали, и теперь отчисления по обеим лицензиям будут идти на мой счёт в банке Парижа. Надеюсь, наберётся какая-то сумма. С директором завода, Иннокентием Михайловичем, мы тоже переписываемся. Он сообщил, что старые контракты закрыл, долгов больше нет, и завод полностью перешёл на выпуск касок и котелков. Знаете, кто их закупает? Франция. От наших всё так же ни слуху, ни духу. А у меня доход пошёл. Уже двадцать тысяч касок и примерно столько же котелков в ящиках были отгружены на французское судно, и оно ушло во Францию. С девизом моего завода. Есть разные мелкие проблемы, но они решаются. Например, нужны упаковочная бумага и ящики, приходится их закупать. Я сообщил об этом стряпчему, и тот на моё имя купил лесопилку и барак с плотницким оборудованием, и теперь там делают ящики. Работают только на мой завод, только-только успевают. Фабрику по производству бумаги купить не удалось, слишком дорогая, а вот выбить постоянные поставки рулонной бумаги получилось, теперь нет перерывов в поставках, даже запас на складе образовался. Цех новый ввели в строй, женщин наняли, заплата не намного меньше, чем у мужчин, и они активно работали. В общем, мои предприятия не простаивали, французы заказали по сто тысяч касок и котелков. Лягушатники явно к войне активно готовятся, раз так спешно закупают амуницию, пока у себя не наладили производство, и мы пользуемся, пока есть такая возможность.

Газеты мои тоже работали, содержали несколько постоянных корреспондентов и редакторов, но и студенты подрабатывали внештатниками. Правда, фотограф на три газеты был один. Даже я отправил вчера статью, и надеюсь, она выйдет в «Русском патриоте». Хотя о чём это я? Конечно выйдет, не на первой полосе, скорее на последней, но, думаю, вызовет фурор. Это пока первый пробный опус, посмотрим, как пойдет. Выяснилось, что я не обделён некоторым литературным талантом. Раньше не знал, сочинения в школе писал, как все, потом на службе рапорты и доклады строчил, тоже ничего такого не заметил. А тут неожиданно увлёкся.

А статья, между прочим, направлена на взрыв негодования среди офицеров, это моё им послание на всё ту же тему бравады, мол, мы не кланяемся пулям. Вот я и дал сухую статистику, сколько офицеров будет выбито в первые же недели войны, и что будет с частями и подразделениями, после того как они превратятся в неуправляемые стада. Достаточно убить старшего офицера, и солдаты в панике побегут в тыл, открывая дорогу врагу. В общем, на целую страницу написал. Мол, мы нисколько не сомневаемся в храбрости офицеров, но и голову нужно иметь. Или храбрость, или служение государству, потому как иначе выходит только хуже своей отчизне. Ну, и всё такое. В конец приписал, что, конечно, положить жизнь за своё государство – это хорошо, чем и бравируют многие офицеры, но сделать так, чтобы враг положил жизнь за свою отчизну, куда разумнее. Именно к этому офицеры и должны стремиться, беречь себя и своих солдат, воевать профессионально, а не как получится или как карта ляжет. Я сутки с перерывами редактировал и переписывал текст, пока тот не начал мне нравиться. После этого переписал набело и отправил. Хм, а ведь мой денщик отправлял письмо. Что ему стоило зайти к жандармам, те бы вскрыли и почитали… Проблема, пусть мелкая, но все же.

С денщиком всё прошло, как задумали: показали вещицу, якобы найденную в его вещах, обвинили в воровстве – некрасиво, понимаю, но что поделаешь, так нужно, – ну и, выкинув его пожитки, пинками прогнали прочь. А он кричал о своей невиновности и был прав. Я же с холодностью в тоне велел ему идти в расположение, мол, завтра поговорим.

Он ушёл, а мы, потренировавшись с дядькой, ополоснулись из ведра нагревшейся на солнце водой и сели ужинать. Тут и хозяева пришли.